– Ох, Ваня, не по той дороге идешь. О плохом мечтаешь, не о хорошем, боюсь выйдет тебе это боком.
Слова Божены оказались пророческими.
…На этом моменте Фея остановилась. Непросто рассказывать такие вещи. Потом собралась с силами и сказала:
– После очередного эксперимента, где мама, как обычно, была опутана проводами, она просто не встала. Отказало сердце. Папа очень переживал. Правда, не знаю, больше страдания он испытывал, потому что лишился любимой жены или самой талантливой "ведьмы".
В тот момент я испугался:
– Фея, надеюсь, с тобой он не проводит никакие эксперименты.
– Нет, – улыбнулась Фея, – я этой участи избежала по причине полной бездарности. Нет во мне дара ни мамы, ни бабушки. Папа не раз вздыхал: "В меня ты такая уродилась, Фаинка! Я вот других исследую, а сам… ничего не могу!" Папа очень хотел бы обладать хоть чем-нибудь. Но ни ему, ни мне не повезло.
– Неужели ты совсем ничем не обладаешь? – переспросил я Фею.
– Абсолютно, – ответила та и отвела глаза.
Я подумал, что любимая лукавит. Что-то в Фее определенно было. Полное подчинение одноклассников. Учителя, которые вызывали Фею, когда она не была готова к уроку, и никогда не ставили плохих отмоток. Я вспомнил, что одноклассники считали ее ведьмой. Да окажись Фея самой настоящей волшебницей, я бы ничуть не удивился. Она для меня всегда была сказочной Феей. Важно, что сказка становится былью, и самая прекрасная принцесса на свете скоро будет моей женой. Еще она меня предупредила:
– Клим, не удивляйся, не обижайся, если папа встретит тебя неприветливо. Его организация давно распалась, а ему очень хочется продолжить исследования в полном объеме. Поэтому он не обрадуется моему решению выйти за тебя замуж.
– Но как это связано?
– Папа не слепой, пусть я не экстрасенс, но имею весьма неплохие внешние данные. Он хочет, чтобы я вышла за богатого человека. Очень-очень богатого… И тогда он сможет продолжить свои научные труды. Но ему придется принять в качестве зятя тебя.
Фея меня поцеловала, и я позабыл обо всем на свете…
Иван Васильевич и в самом деле встретил меня неприветливо, задал несколько вопросов о материальном положении моей семьи. Наличие у моего отца процветающего бизнеса его немного успокоило. Потому что нефтяных или алмазных олигархов в нашем городе отродясь не водилось. Фея наверное сумела меня оценить, потому что тропилась со свадьбой. Познакомилась с моими родителями, папа пришел в восторг от ее красоты. А вот маме Фея не понравилась. Но виду будущей снохе она не показала. С первой же встречи стала называть дочкой. Я надеялся, что со временем мама поймет, какая Фея замечательная, и полюбит ее всей душой. Но у папы начались проблемы со здоровьем. Он оставил бизнес мне, а сам с мамой перебрался на постоянное место жительства поближе к морю и солнцу.
Заявление мы подали на следующий день. Пышной свадьбы моя невеста не пожелала. Но я все равно был рад до безумия. Скоро родился Алешка, похожий на ангела, и я просто парил от счастья. Старался для семьи, как мог. Сделал бизнес отца еще прибыльнее. Выкупил "Арлекино", который был так дорог Фее, сделал его современным и востребованным театром. Казалось. впереди безоблачное будущее, а я самый счастливый. К моим родителям Фея никогда не ездила. Нас с Алешкой тоже отпускала неохотно. Но тогда, пять лет назад, вдруг сама предложила:
– Клим, ты бы навестил отца с матерью. Потом я решила в Турцию съездить. С тобой и Алешкой. А там и осень…
В этот раз Фея не отпустила со мной сына, сказала, что он плохо себя чувствует, велела уезжать одному. Я, как всегда, послушался. Дальше словно преследовал злой рок. Мы с отцом отправились на недельною рыбалку, в глушь, где не ловил телефон. А когда вернулись, мама заплакала и сказала, что моей семьи больше нет. Сообщить она не могла, найти нас в лесу тоже. Тогда я еще был жив душой, потому что не мог поверить в случившееся. На кладбище я просидел сутки. Меня увели насильно. Но с тех пор я перестал есть, пить, разговаривать. Просто смотрел в одну точку и ни на что не реагировал. Меня увезли в больницу. Я понимал: это психушка. Но меня было уже все равно. Я умер…
Но в один прекрасный день дверь в палату отворилась, на пороге возник Иван Васильевич. Он протянул мне таблетку и сказал:
– Выпей это, Клим. Выпей, и ты увидишь Фею! Я обещаю…
…Я оборвал череду воспоминаний и резко развернулс машину. Наверняка тесть в курсе того, что произошло с моим сыном. Пусть время позднее. Плевать! Я очень хочу знать ответы на все вопросы. Иван Васильевич встретил меня с улыбкой:
– Клим, хорошо, что заглянул к старику. Только странно, что в такой час. Ты всегда был очень воспитанным…
– Был, – ответил я резко. – Воспитанным и очень глупым. Иван Васильевич, поведайте любимому зятю семейные тайны. У меня нет претензий к тому, что Фея забеременела от другого и обманула, выдав ребенка за моего. Я бы остался с ней, несмотря на эту беременность, потому что очень любил. Вопрос другой: как вы посмели отдать Ангела, которого я считал свои сыном, да еще так жестоко солгав про его смерть. Как вы могли со мной так поступить? За что?!
Я разволновался. Иван Васильевич снова запел свою песню:
– Съешь пилюлю, Клим. Ты же знаешь, что без них нельзя. У тебя снова может быть приступ обострения.
– Сейчас у меня приступ зверства, дорогой тесть.
Я на самом деле был взбешен. Двинулся на старика. Тот примирительно поднял руки:
– Сдаюсь, Клим! Виноват перед тобой. Прошу прощения. Согласен, что пришло время рассказать все. Только успокойся, давай выпьем и спокойно поговорим.
Тесть достал из бара бутылку коньяка, налил, протянул мне рюмку.
Я выпил и почувствовал, как закружилась голова, стал уходить под ногами пол, завертелись водоворотом стены. Старый мерзавец мне что-то подсыпал! Я пытался собраться, но сознание покидало меня. Последней мыслью было: Лида! Теперь, когда раскрывается правда, ей грозит смертельная опасность…
Лида
Я сидела возле Федры, держала ее за руку. Моя милая тетя была в сознании и смотрела на меня полными слез глазами. Она явно хотела что-то сказать, но мешала маска, что закрывала ее рот. Когда вошла медсестра, Федора показала жестом: сними маску. Девушка сначала отрицательно покачала головой, но тетя разнервничалась, стала пытаться сделать это сама. Тогда сестричка пожала плечами, сказала:
– Ладно, но только на минуту, раз хотите сообщить что-то срочное.
Девушка тактично вышла, оставив нас одних. Без маски Федоре дышать было тяжело. Она торопилась, говорила еле слышно, быстро, взволнованно:
– Лида, прости меня за все, милая! Беги от Клима прочь. Я.. тебя продала ему много лет назад.
– Продала?! Но зачем?
Я уже многое знала о Климе и догадывалась, зачем я ему была нужна. Мстить! Делать меня несчастной. Нелепое, страшное предположение, но только оно объясняло наш нелепый брак хотя бы частично. Но даже осознание всего не могло ничего изменить. Я любила Клима всем сердцем, всей душой и ничего не могла с этим поделать. Не могла справиться со своими чувствами. И не хотела, несмотря на боль и страдания. Федора продолжала:
