Кристин резко оторвалась от жертвы, усадила перепуганного старика опять на стул, и быстро выбежала из зала. В ушах шумела кровь, по каждому кусочку тела проходила судорожная дрожь, колени подкашивались, лицо обдавало непривычным жаром, но англичанка не переставала бежать, словно стараясь ускользнуть от реальности, что захлопывалась за спиной. Неожиданно чьи-то руки крепко сцепились на плечах и прижали Марию к стене. Она медленно открыла глаза: напротив стояла разгневанная, белая, как полотно, Ригззи Ли.
– Что ты творишь?! – покатились волны крика: – Ты вообще соображаешь, какой опасности подвергла и себя, и людей, что видят в тебе поддержку и помощь?! Как ты могла податься искушению?! Неужели жажда так сильно разыгралась, что ты не смогла ее усмирить?! В таком случае, ты слабое, жалкое существо, зверь, охотившийся только за кровью!
– Послушай…
– Зачем слушать?! Что ты скажешь?! Что?! Будешь оправдываться, говорить, как тебе жаль?! Лучше молчи. Я сейчас очень зла, и прежде всего, на саму себе, поскольку с самого начала страшно ошибалась, выбрав тебя. Ты недостойна, чтобы называться освободительницей Бездны, недостойна возможности вернуть людям нормальное будущее! Представь, что произошло, если бы ты в ту роковую секунду все же вонзила клыки в горло Мундибруна! Тебя бы ждали такие муки, что смерть стала настоящим раем, Маркеллин бы скончался, так и не дождавшись помощи, а простые горожане вкусили бы немыслимую чашу страданий из рук биороботов, одержимых мыслью отомстить за гибель повелителя! Не смей!.. – доктор предостерегающе подняла руку: – Не смей сейчас что-то говорить мне, Кристин. Лучше поднимайся в свою комнату, и даже не думай выходить, пока я не позволю. И помни, девочка: еще сделаешь какую-то глупость – я собственными руками прикончу тебя. Иди, – резко развернувшись на каблуках, девушка взбежала по лестнице, и, громко хлопнув дверью, с размаху бросилась на кровать. Из груди вырвались лихорадочные рыдания, вся та боль, сомнения, страх, копившиеся внутри месяцами, теперь бешеным потоком выплеснулись наружу. Мария чувствовала себя слабой девчонкой, не сумевшей остановить беспощадного тирана, хотя где-то там, в закрытых уголках сердца, прекрасно понимала, что Ригззи во всем права. До осуществления великого, грандиозного плана остались считанные шаги, но силы бороться, сражаться, просто иссякли.
Кристин не знала, сколько времени прошло, пока она неподвижно лежала, уставившись в потолок и позволяя слезам медленно стекать по вискам, но здравый разум постепенно возвращался. Ругая себя за весь этот бесполезный всплеск, молодая женщина тщательно умылась ледяной водой, переоделась в более простую одежду, и, наконец, решилась спуститься вниз. В полной тишине скрип открывающейся двери показался девушке оглушающим, но на нижних этажах по-прежнему не раздалось ни единого звука, шага. Англичанка знала, что президент не прощает таких фокусов, малейшая оплошность может стоить очень дорого, а она совершила вопиющую ошибку, но все равно еще оставалась хрупкая надежда на мудрость и остроумие доктора.
Кристин отправилась в комнату Доминика, желая разведать хоть какие-то новости у недалекого, доверчивого слуги, и наткнулась на запертую дверь. Что ж, похоже, госпожа Ли решительно настроилась изолировать всех от взбалмошной, непредсказуемой девчонки. Неожиданно девушка замерла, уловив где-то поблизости тихий, приглушенный разговор. За поворотом, в кабинете, тщательно охраняющимся людьми Мундибруна, шел весьма непростой диалог.
– Сэр, – раздался игривый, легкий шепот блондинки: – Вы же сами хотели, чтобы эта девушка показала себя со своей самой лучшей стороны. Признайте, метание ножей, точные выстрелы из пистолета – все это слишком просто и скучно, таким делам можно научить любого, а вот искусное, грациозное, опасное нападение…, – прозвучал смешок, едва скрывающий издевку. Кристин услышала, как президент поспешно отставил бокал в сторону, а пол содрогнулся от уверенных, тяжелых шагов.
– Моя кошечка, – противные губы профессора скользнули по виску Ригззи, потом плавно опустились на подрагивающую жилку: – Не будь ты такой желанной, сладкой, прелестной, давно бы лежала в сырой земле, – женщина едва заметно вздрогнула, когда липкие пальцы старика легким движением развязали бретельки на халате, позволяя ему спуститься на бедра. Доктор Ли проглотила комок в горле: долгие годы она позволяла ненавистному мерзавцу владеть собой, исполняла все прихоти, превратившись в покорную комнатную собачку для развлечений. Еще одна ночь ничего не изменит, но, почувствовав, как тело предательски напряглось, Ригззи аккуратно отстранилась.
– Господин…, – блондинка дрожащей рукой натянула на обнаженную грудь легкую шелковую ткань: – У нас мало времени. Прикажите начинать подготовку до операции? – недовольный явным отказом в близости, Мундибрун отодвинулся от любовницы и вновь принял образ того непоколебимого, жестокого повелителя.
– Налей мне кофе, – профессор лениво зевнул и неохотно показал на груду грязной посуды, устилающей стол: – И убери все это.
– Это уже слишком, – прозвучал тихий шепот.
– Что? – старик, резко распахнув глаза, уставился на «свою личную рабыню».
– Я не служанка, сэр, а высокопоставленная исследовательница, поэтому пусть такими делами занимаются горничные. Вы не можете вертеть мной так, как захотите, будто я всецело принадлежу только вам. У меня еще осталось чувство собственного достоинства и неприкосновенная гордость.
– То есть, сначала ты отказываешь мне в сексе, – уголки губ Мундибруна поползли вверх: – Потом заявляешь о своей чести…
– Именно так, босс, – пронзительно-зеленые глаза женщины блеснули чуть ли не адским огнем, а каждая мышца тела плавно наполнилась той дерзкой, стервозной грацией. Именно за всплески непокорности, роковой шарм, президент так любил свою прекрасную блондинку, но при каждом удобном случае давал понять, что она лишь рабыня, и вся ее жизнь зависит от одного его слова.
Ригззи с размаху опустилась на колени старика и возбуждающе впилась губами в колючую щеку, расслышав над ухом приглушенный шепот: – Приготовьтесь к операции в кратчайшие сроки.
* * *
Кристин неловко поджала под себя ноги, но нервная дрожь, сковывающая каждое движение, не проходила: в этом огромном, белоснежном зале с голубыми оттенками, где потолок и полы заменяли устрашающие стекла, все еще витал запах крови после недавнего опыта, завершившегося смертью жертвы. Напротив, склонившись над лабораторным столом, с невозмутимым видом трудилась доктор Ли, не обращая совершенно никакого внимания на окровавленные инструменты и алые ткани, устилающие поверхность. Мария едва заметно кивнула собственным мыслям, понимая, что эта волевая женщина никогда не откажется от своего места беспощадной исследовательницы, а крики несчастных, их предсмертные стоны – только этап работы.
– Не думай о нем, – Ригззи отложила шприц и взглянула на собеседницу поверх защитных очков: – Этот человек был преступником, погрязшим в зверских убийствах, а я просто выкупила его у тюремного начальника и решила провести кое-какие опыты. Моей вины нет в том, что сердце негодяя остановилось, не выдержав чрезмерной электрической нагрузки. Лучше подумай о себе. Операция через несколько дней, – на последних словах голос доктора сорвался, а выхоленные, умелые пальцы выпустили стеклянную пробирку, с треском разбившуюся о ледяные мраморные полы. Кровь, окрашивая осколки, медленно стекала по плитам, пока не замерла сухим пятном: – Плохая примета…, – нечаянно вырвалось у блондинки.
