– Помню, друг, ты обещал показать нам военную базу, – вмешался в затянувшийся разговор Шон, желая перевести тему в более подходящее русло.
– Конечно, прошу, – Декстер пару раз хлопнул в ладоши, и к ним подъехала огромная, тракторная машина с открытым верхом: – Присаживайтесь, – парень помог Кристин взобраться вовнутрь.
– Не было смысла так беспокоиться. Я могла бы с легкостью довести вас на своих крыльях, – смущенно предложила Мария, опускаясь на твердое металлическое сидение.
– Наши воины еще не знают, что вы…необычное создание. Для них, суровых, привыкших к порядку и дисциплине, людей, это окажется довольно неприятным сюрпризом, но ваша мощь необходима нам. Если каждому из них в день давать по капле вашей крови, их способности будут сродни силе вампиров, а значит, так мы приблизимся на шаг к долгожданной победе, – девушка согласно кивнула, и через секунду неожиданно боковым зрением заметила, как Эйнджел, услышав последние фразы Лайама, напрягся, скрипнул зубами и сжал кулаки. Англичанка искренне надеялась, что молодой человек промолчит, но, увы, нет.
– Она не контейнер с кровью, Смерч. Численность солдат уже достигает почти миллиона, ты представляешь, сколько нужно будет потерять Кристин, чтобы напоить каждого? Я категорически против этого, – пробурчал Иной и уставился на свои скрещенные руки.
– Мы можем рассчитывать на поддержку твоего Сообщества? – уже более глухим, недовольным тоном поинтересовался предводитель восстания.
Парень лишь отрицательно покачал головой: – Когда я рассказал все секреты Мундибруну, автоматически стал их самым заклятым врагом. Они рыскают по всей Бездне, пытаясь отыскать меня и зная, что от казни мне удалось спастись, но им даже в голову не придет, что мы находимся за пределами Округа, поэтому ни вреда, ни пользы от них не будет.
– А вы что думаете на этот счет, леди? – не унимался Декстер. Молодая женщина только пожала плечами. Кристин отлично понимала, что Лайам и Шон – словно два льва, пытающихся перетянуть все решения, всю силу и власть на свою сторону, а она, несмотря на свои супер способности, так и остается хрупкой, беззащитной, нежной девушкой.
Неожиданно Мария расслышала надвигающийся свист, и в мгновение ока перед лицом возник летевший прямо на нее остроконечный нож. Меджампирша ловко перехватила рукоять и непонимающе сжала лезвие в своей ладони. Машина резко остановилась, Эйнджел бросился к шокированной спутнице.
– Кто это сделал?! – прозвучало утробное рычание Декстера: – Кто посмел?! – за железной перегородкой скользнул расплывчатый, сгорбленный силуэт. Смерч прислушался: всю окрестность окутала наступившая, противная тишина, только вдалеке слышался лязг мечей и учебные выстрелы.
– Кристин, ты в порядке? – Иной заботливо убрал с лица возлюбленной выбившиеся пряди, и развернул к себе ее вспыхнувшее, побагровевшее лицо.
– Да… да. Со мной все хорошо, не волнуйся, – девушка зачесала назад растрепанные волосы и разжала руку, по которой медленно стекали темные, густые капли ее крови: – Нож не серебряный, значит, этот человек не знал о моей сущности, а все наши враги осведомлены.
– Возможны любые причины, – Лайам опустился на скамью возле собеседницы и внимательно осмотрел лезвие: – Посмотрите, здесь есть капли обыкновенной человеческой крови. Возможно, мерзавец порезался, когда метал оружие, – англичанка поднесла к лицу кинжал, и внезапно в нос ударил щекотливый, нежный аромат.
– Детский запах… Я ощущаю его… Это был ребенок, – шокировано пролепетала Мария и вскочила на ноги. Ловко спрыгнув с машины, молодая женщина, ничего не объясняя своим товарищам, побежала к полуразрушенной, металлической постройке, находившейся в тридцати метрах от случившегося. Кристин распахнула дверцы и замерла на пороге: на нее взирали невинные ярко-голубые глаза, словно у небесного создания. Шестилетний малыш, умостившись на груде камней, боязливо прикрылся своими тоненькими ручонками и сквозь всхлипы, приглушенно прошептал:
– Не надо, не делайте мне больно… Я невиноват… Не убивайте меня…
– Тише, тише, мой хороший, – меджампирша аккуратно скользнула ладонью по шелковистым, мягким волосам мальчика: – Не бойся, тебе никто не причинит вреда. Иди ко мне, – молодая женщина усадила кроху себе на колени: – Как тебя зовут?
– Бойни, – прозвучал тихий, испуганный шепот.
– Как ты здесь оказался, Бойни? Разве можно пускать детей на станцию? – Кристин бросила обвинительный взгляд в сторону двух неподвижных мужчин, стоявших рядом, и заметила, как Декстер брезгливо передернул плечами и презренно фыркнул, а Эйнджел напустил на себя маску равнодушия: – Где твои родители?
Мальчишка показал дрожащей рукой в сторону базы: – Папа там, он учится убивать людей, – девушка ощутила, как от этой фразы внутри словно разбилось стекло. Стало так неуютно, холодно, противно, будто кто-то плюнул под ноги со словами: «Ты – убийца»… Меджампирша отлично понимала, что в ходе такого масштабного, непростого, опасного восстания могут погибнуть мирные граждане, что в качестве воинов использовались обыкновенные люди, оставившие свои семьи, дома, свою жизнь ради будущего человечества, и выживут из них лишь единицы. Кровь невозможно смыть кровью, но другого выхода нет, пути назад уже не осталось.
– А мама? – едва выдавила из себя Мария.
– Мама навсегда уснула. Несколько дней назад я подошел к ней, она неподвижно сидела на кресле с закрытыми глазами, я плакал, кричал, просил ее очнуться, но мамочка не слышала. Потом утром пришли соседи и забрали ее, а тетя Клэр обняла меня, прошептала: «Твоя мама навсегда уснула, ее забрали ангелы. Там, в раю, ей будет гораздо лучше, но она с тобой, рядом, и ее забота, опека никогда тебя не покинет». Меня оставили в пустой комнате, закрыли на засов дверь и вышли. Я несколько часов сидел в полной темноте, не шевелился, просто молчал. После услышал слова за стеной: «Бедный мальчик… Остался сиротой». А вчера вечером приехали огромные люди в белом, оставили в нашем дворе какие-то страшные машины, взяли меня за руку и вывели на улицу. Вокруг все кричали, умоляли не отбирать дом, что-то про смерть и бедность. Меня посадили в автомобиль, я услышал сквозь стекла вскрики: «Иди к отцу! Он единственный, кто может помочь тебе! Беги!» Я открыл дверцу, выскочил наружу и помчался по тропинке. Вслед слышались проклятия, даже несколько выстрелов. Всю ночь я бродил в глуши, под утром отыскал это место. Какой-то грубый толстяк сказал мне, что папу обучают убийствам, и его окровавленные руки не могут касаться ребенка.
Пальцы Кристин, лежавшие на плече малыша, дрогнули, и молодая женщина быстро убрала их в карман куртки, словно пытаясь скрыть мнимые алые следы.
– Мистер Лайам, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы Бойни был отдан в хороший приют и ему обеспечили достойное обучение.
Губы Смерча расплылись в насмешливой, непонятной ухмылке, будто англичанка сболтнула какую-то несусветную глупость: – Простите, леди, но это невозможно. Тысячи вот таких детей живут на улицах, без крыши над головой, без семьи, родственников, друзей, без еды и воды, в конце концов. Это вполне нормально, поскольку ни в одном разделе Кодекса Коба не указано, что ребенок имеет право на такие вещи. Многие умирают от безысходности, но есть и те, что пробиваются сквозь трясину нищеты, отчаяния, встают на ноги, находят способ уцепиться за жизнь, и в будущем даже превращаются в великих людей. Такие испытания отлично закаляют характер: ребенок начинает ценить каждую крошку хлеба, каждый глоток чистой воды, каждый новый рассвет – подарок для него.
