– Или наказание…, – глухо перебила Кристин: – Но это же бесчеловечно, жестоко, несправедливо. Разве малыш виноват, что родился в бедной семье, в низшем сословии общества, что у него нет родителей-миллионеров?
– Никто не виноват, разве только сама судьба, – пренебрежительно бросил Декстер: – Идемте отсюда.
– Эйнджел, хоть ты не молчи! – Мария еще сильнее прижала к себе хрупкого, худенького мальчика, ощущая бешеное биение его невинного сердечка. Бойни поднял на девушку глаза, полные немой надежды, страха перед дальнейшей жизнью и неизвестностью.
– Увы, но Смерч прав. Такие правила Бездны. Если ребенок стал сиротой, лишился крова, никто не будет заботиться о нем, отдавать в приюты, поскольку здесь их практически и нет. Десять лет назад Мундибрун приказал уничтожить абсолютно все детские дома, а сотни обездоленных ринулись на улицы: кто освоил ремесло воров, кто поддался убийствам, кто попал под шприц биороботов. Я сам рос среди несчастных сирот, и знаю, какой это ад, когда каждый день проводишь, будто в тюрьме, под строгими взглядами надсмотрщиков. И у меня есть один очень важный вопрос к Бойни, – Шон опустился на корточки перед испуганным, молчаливым ребенком: – Это ты бросил нож в леди Кристин?
– Не надо… И так все понятно.
– Подожди, пожалуйста, – Иной жестом попросил возлюбленную не перебивать: – Зачем ты это сделал? Ты мог убить человека.
Хрупкое тельце малыша сотряслось от наступивших рыданий, а худенькие ручки уже по привычке закрыли лицо. Ребенок только пожал плечами и, шмыгнув носом, прошептал: – Мне сказали, что такие люди, как вы: богатые, в красивых одеждах, на дорогих машинах, лишь делают из нечастных нищих рабов, и мой папа стал очередной жертвой. Его бьют, принуждают выполнять непосильную работу, издеваются над ним, оскорбляют, и потому, что он не такой, как вы, не богач, не член высшего сословия общества.
– Это уже чересчур, – раздалось над ухом англичанки недовольное бормотание Эйнджела, и парень, взяв молодую женщину за руку, чуть ли не насильно оттащил ее от Бойни: – У нас мало времени, Кристин. Быстро осмотрим базу, военную подготовку, и отправимся в отель. Декстер забронировал нам пару неплохих номеров, – при упоминании о гостинице, Мария почувствовала, как неприятный вихрь воспоминаний ворвался вовнутрь, а по лицу скользнула недовольная, обеспокоенная гримаса. Ощутив дрожь возлюбленной, Шон быстро разомкнул пальцы на ее запястье, и, виновато опустив глаза, поплелся вслед за Смерчем.
Девушка последний раз бросила затуманенный слезами взгляд в сторону мальчика, так и оставшегося сидеть на сломанных досках, покинутого, одинокого, несчастного, мальчика, ставшего еще одной жертвой беспощадной системы, мальчика, что в свои шесть лет уже познал всю несправедливость, жестокость окружающего мира. Всю оставшуюся дорогу Кристин молчала, уставившись себе под ноги, на рыхлую, каменистую землю, и только изредка поднимала голову, чтобы монотонно кивнуть и вновь воспользоваться заранее заготовленной, лживой улыбкой. База, как англичанка и думала, представляла собой обычное огромное полуоткрытое помещение, донельзя забитое рослыми, накаченными, раздетыми до пояса, несмотря на зимний воздух, солдатами, что так умело орудовали оружием, пускались в рукопашный бой и просто буйствовали, пытаясь распалить среди товарищей задорный дух приближающейся победы, хотя до нее было еще очень далеко, и молодая женщина, как бы не пыталась себя переубедить, все равно до конца не верила в счастливый финал. Слишком просто это было: найти обезумевшего от мести бывшего мафиози, который собирает огромный отряд восставших, безразлично наблюдать за подготовками, бросать на все стороны лживые слова восхищения, дать команду начинать наступление, а потом с легкостью, на руинах павшего Округа, отыскать пергамент и спасти человечество от медленно приближающегося конца. И неожиданно меджампирша поняла: здесь, среди потоков брани, лязга мечей, выстрелов, где-то находиться отец Бойни, папа, чей сын сейчас сидит в разрушенной постройке, не зная, что ему делать, куда идти, не понимая, кто он, кроме одного страшного слова – сирота. Невинный кроха, что в одночасье превратился в ребенка улиц. И руки, когда-то прижимавшие новорожденного к груди, ощущавшие нежность, трепет детской кожи, теперь до дрожи, с такой лютой ненавистью, злостью, впиваются в рукоять оружия, а губы, с которых слетали слова колыбельной – выкрикивают ругательства и проклятия.
– Нам уже пора ехать, – тягостные мысли девушки развеял немного грубый, нетерпеливый голос Эйнджела. Парень, сложив руки на груди, обеспокоенно всматривался в потемневшее небо, с которого слетали крупные, ледяные капли дождя: – Погода совсем испортилась.
Декстер, поежившись от порывов холодного ветра, протянул другу небольшую пластиковую карту: – Отель на улице Наездная, 3. Второй флигель, пятый этаж.
– Благодарю. Вечером созвонимся, – спрятав листок с адресом в кармане пальто, Шон взял Кристин под руку и легонько подтолкнул, давая понять, что визит окончен. Девушка только кивнула, и, неохотно попрощавшись со Смерчем, пошла вслед за Иным по вымощенной булыжниками тропинке.
Тоненькая кожаная куртка полностью промокла, под ногами хлюпали лужи и грязь, а ливень и не думал прекращаться. Молодая женщина шмыгнула носом и резко остановилась под стеклянным навесом: – Чувствую себя замерзшей дурочкой. Прошу, давай вызовем таксфлай и спокойно прибудем к гостинице, – англичанка окинула взглядом узенькие тротуары, по которым так же неохотно сновали горожане: нет, это были не сумасшедшие биороботы и загнанные крестьяне, а вполне обычные, нормальные люди, разговаривавшие друг с другом, что-то живо обсуждавшие, настоящие, как в Англии, не отполированные идиотскими законами. Здесь, в двухстах милях от Бездны, каждый мог хоть как-то чувствовать себя в безопасности, жить простой жизнью, заводить семью, строить карьеру, радоваться каждому новому рассвету, и даже день не ограничивался вечными сумерками. Безусловно, о солнце никто и не мечтал, но пасмурный день и стандартная ночь – не так уж и плохо.
– В такую погоду поймать такси практически нереально, – вздохнул молодой человек, зачесывая назад влажные волосы, кусками торчавшие из-под берета.
– Такси? – Мария удивленно подняла бровь.
– Так говорили в Прошлое Время. Это не летающий объект, круглый по форме и не имеющий колес, а вполне обычный автомобиль, только желтого цвета. За пределами Округов такие еще можно встретить, но не в бушующий дождь, – ободряюще улыбнулся Эйнджел и сжал в руке, затянутой кожаной перчаткой, плоский черный квадрат с множеством функционирующих знаков.
– Это телефон? Разве их не запретил Кодекс Коба?
– Запретил, в Бездне нет связи, здесь же все работает, вот только батарея разрядилась. Дьявол, – выругавшись, Шон спрятал мобильник обратно в карман и повернулся к спутнице. Сейчас, освещенная сиянием уличных фонарей, без косметики, с мокрыми прядями, что разметались по плечам, встревоженная и уставшая, Кристин выглядела какой-то другой: не сильной, превосходной красоткой-меджампиром, а хрупкой, незащищенной девочкой, чье сердце так нуждалось в заботе и теплоте.
Мария холодной рукой вытерла со щек ледяные капли и смущенно отвернула лицо: – Чего так смотришь? – раздался звук хлюпающей воды, и неожиданно Эйнджел чуть ли не вплотную подошел к возлюбленной. Его сильный мужской силуэт мгновенно загородил в вечерней темноте единственные отблески света, и молодая женщина почувствовала, как жар поступает к горлу, вперемешку с каким-то странным, непривычным страхом.
