– Ничего…, – прозвучал приглушенный, игривый ответ, и теплые пальцы Иного скользнули по влажной коже, потом коснулись спутанных кудрей. Англичанка тихо взвизгнула, когда одна рука молодого человека оказалась за ее затылком, а вторая легким движением сжала талию. Покраснев до корней волос и чувствуя неистовые удары сердца, меджампира отстранилась и вышла из-под навеса, надеясь, что дождь хоть немного освежит вспыхнувшее лицо.
– Что будем делать? – шепотом поинтересовалась Кристин, и на последних нотках ее голос задрожал, словно порванная струна.
– Наслаждаться моментом, моя прекрасная, непокорная девочка…
– Я не об этом, – Мария поежилась и обхватила руками озябшие плечи, будто надеясь, что это защитит от прямых, слишком откровенных взглядов спутника и нежелательных, лишних признаний: – И не называй меня так, не переходи дозволенные границы.
Не ожидавший такой явной грубости, парень резко отошел назад: – Необходимо где-то переждать ливень. Как насчет вот этого? – Эйнджел показал в сторону небольшой, милой кофейни, что освещала улицу одной своей привлекательной вывеской «Mon Lily»
[10]. Бросив взгляд на показываемую постройку, молодой женщине показалось, что огненная стрела вонзилась вовнутрь, и вмиг в сердце образовалось кровоточащая, разорванная рана, прикрытая обломками прошлого, которое сейчас так умело бунтовало, желая напомнить о себе. Лилия… Моя Лилия… Ее имя… Символ их любви… Вечной, непобедимой, любви, которая воскреснет, обязательно, без сомнения, стоит только захотеть, вновь открыть в своей душе врата памяти и его нежного, мелодичного голоса… В голове раздались такие ценные слова, а вокруг, наяву – лишь пустынные, залитые дождем, одинокие тротуары, по которым игриво скользили отблески фар проезжавших автомобилей, сияние фонарей, белоснежные оттенки полной, ленивой луны. И средь всей этой безмятежности, одиночества, даже некой пустоты, стоял красивый, сильный молодой человек, чей взгляд, осанка, горделивый стан воскрешали мощь, спрятанную в храбром сердце, но Мария неожиданно поняла: он – чужой. Прекрасный незнакомец, с которым она прошла определенный кусок пути, так и не впустив в свою душу.
– Кристин, с тобой все хорошо? – из бездны воспоминаний, миражей, раздался уже такой реальный, громкий голос, и «призрак» оказался совсем рядом, а его горячая ладонь скользнула по напряженному плечу собеседницы. Дернув головой и словно вырвавшись из кошмарного сна, Мария лихорадочно закивала и отшатнулась от Шона, исподлобья поглядывая на его растерянный вид: – Ты в норме?
– Да, да… Я в порядке. Просто задумалась. Ты что-то говорил?
– Не хочешь выпить чашку горячего ароматного кофе, согреваться около натопленного камина, послушать стук дождя за окном?
Англичанка убрала с лица мокрые пряди и мило улыбнулась, надеясь, что Иной не заметил ее смятения: – Я бы с радостью, но уже слишком поздно…
– А какая разница? Нам до отеля все равно еще пару миль плестись пешком. Пойдем, – взяв возлюбленную под руку, Шон повел ее по размытым ступеням, и, приоткрыв дверцу, кивком попросил войти. Кофейня, на удивление, представляла собой очень нежное, умиротворенное место, лишенное буйных посетителей, привычной пьяной ругани, дурманящего спиртного запаха, напряженной обстановки, заставляющей посетителей быстрей мчаться к выходу. Старинные лампады, заменяющие стандартную люстру, создавали приглушенную, ленивую атмосферу, сквозь льняные занавески пробивался лунный свет, скользивший по аккуратным столикам, горкам чистой посуды, ажурным статуэткам, служившим своеобразным украшением. Деревянная лестница вела на второй этаж, где размещалось некое подобие скромной, уютной гостиницы, внизу справа – крохотная кухня, с которой доносились аппетитные ароматы выпечки, слева – уже сам зал для посетителей. В дальнем углу располагались счастливые молодожены, немного дальше – улыбающиеся старики, отмечающие свою сапфировую свадьбу.
К пришедшим подошла юная официантка в накрахмаленном фартуке и таком же чепце: – Добро пожаловать в наше заведение. Для влюбленных у нас есть особое место на террасе.
– Мы не пара, – слишком грубо прервала Кристин и напряглась от последней фразы, словно натянутая струна.
– Извините, – девушка метнула двойственный, любопытный взгляд в сторону молчаливого Шона: – В таком случаи, предлагаю вам наш стандартный столик. Прошу, – брюнетка кивком указала на отделенный угол зала, купающийся в лунном свечении, исходившим сквозь приоткрытые окна. Везде сновала приятная прохлада, ромашки в вазе, украшающие белоснежную скатерть, излучали немного терпкий, приятный аромат, свечи добавляли романтический оттенок, но Мария чувствовала себя чужой среди всего этого, будто птичка, попавшая в золотую, но навсегда закрытую клетку.
Сняв промокшую куртку и повесив ее на спинку стула, Кристин удобно умостилась за столиком и заказала обычный черный кофе, наблюдая, как спутник отдает предпочтение довольно странному напитку: холодному зеленому чаю с молоком без сахара. Время, казалось, медленно завязывалось в тугой узел, то ели-ели двигаясь вперед, то вообще замирая, когда внимательные глаза Эйнджела пересекались с напряженным взглядом его возлюбленной. Молодая женщина еще никогда не чувствовала себя более неуютно: здесь, в этой полной тишине и умиротворенности, они были почти одни, не считая остальных пару посетителей, слишком занятых своими делами, и каждую секунду Марии приходилось сдерживать горячий румянец на щеках и дрожь во всем теле. Безусловно, такое место не подходило для посиделок с хорошими друзьями либо для деловых обсуждений, ибо каждое движение огонька свечи, каждое дуновение ветерка, обрывчатое слово песни из старого динамика, – все это тихо, неспешно напоминало о великом, но и разрушительном слове – «любовь»…
* * *
Иной, закончив свою легкую трапезу, еще раз заинтригованно взглянул на Кристин, но только лишний раз почувствовал неприятный холодок внутри: эта прекрасная, родная, единственная, великолепная девушка сейчас была так близко, но в тоже время безумно далеко. Роскошный шел волос, лежавших на хрупких плечах, идеальный овал лица, трогательные, милые черты, тоненькие пальцы, сжимающие ледяной фарфор чашки… Такая недоступная, навсегда скрытая от чужих глаз, редкая жемчужина… Эйнджел отлично понимал, что избранница далеко несчастна в его обществе, а эта милая кофейня с двойственным названием, счастливые влюбленные неподалеку, только напоминают о разбитом сердце, под осколками которого бурлили еще живые чувства. Пальцы парня самопроизвольно наткнулись на плотный конверт, скрытый под пальто, но Шон вновь убрал руку, не находя в себе силы протянуть это письмо Кристин. Нет, нет, так он окончательно потеряет ее, свою драгоценную розу, пусть сейчас ее мысли и далеки отсюда, но запах, дыхание, голос рядом, и они медленно обворачивают каждую клеточку безответно влюблённой души.
– Позвольте, – к столу подошла все та же официантка: – Если у вас возникли проблемы с ночлегом, я бы могла предложить вам уютный номер наверху, – молодой человек незаметно взглянул на реакцию спутницы, заметив недовольную морщинку у нее между бровей и понимая, что спать с ним в одной комнате после событий в том викторианском отеле – не лучшая идея для Кристин, но непогода только усиливалась. Слуги быстрыми, уверенными движениями плотно закрывали все окна и завесили их темной тканью, желая укрыть от посетителей жуткие стрелы молний, но даже сквозь стекла доносились бешеные порывы ветра и грохот грома: – Если согласны, пожалуйста, поднимайтесь на второй этаж, там вас обслужит управляющий, – Кристин, не проронив ни слова, поплелась по лестнице, и, взяв ключ у приятного раскрасневшегося старика, вошла вовнутрь обещанной комнаты. Ничего особенного: одна кровать, шкаф, письменный стол, легкий ужин на тумбочке.
