– Надеюсь, ты не собираешься спать со мной в одной постели?
Пораженный очередной грубостью, Эйнджел замер на пороге: – Не бойся, я лягу на полу. Можешь не волноваться, – молодой человек неловко вошел в номер, словно проник в тайную, личную опочивальню девушки, и, сбросив верхнюю одежду, принялся расстилать потертый матрас. Мария, опустившись на край лежанки, несколько минут безразлично наблюдала за монотонными движениями Шона, но вновь встретившись с ним взглядом, мгновенно отвернулась, и, не раздеваясь, юркнула в холодную постель. Натянув белоснежное покрывало аж до головы, будто стараясь спрятаться от раздражающей реальности, молодая женщина попыталась уснуть, но только неподвижно лежала, вслушиваясь в мельтешение за спиной. Наконец, в комнате полностью погас свет.
– Кристин, ты спишь? – англичанка не ответила, лишь закусила губу и зажмурилась: – Спокойной ночи, моя любовь, – продолжал литься все тот же приглушенный шепот, а последние два слова Иной пробубнил себе под нос, уверенный, что спутница ничего не расслышала, но меджампирша, благодаря своему уникальному слуху, поняла каждую букву, каждый звук.
Время неспешно шло, а Мария продолжала витать в своих мыслях, не сомкнув глаз ни на минуту. Помещение, объятое беспроглядной темнотой и тишиной, противно сдавливало, чуть ли не лишало воздуха, и, не выдержав, Кристин медленно поднялась с кровати, направляясь к приоткрытому балкону, но резко замерла. Эйнджел, сжавшись на старом, дурно пахнущем матрасе, спокойно спал, и его умиротворенные черты лица, расслабленное дыхание, спутанные, как у младенца, волосы, немного уменьшили беспочвенную злость девушки. Англичанка присела на диван и поднесла к себе помятое пальто парня, с какой-то странной реакцией вдыхая его запах, и внезапно почувствовала в кармане плотный картонный квадрат. Молодая женщина пару секунд покрутила в руках желтый конверт, не желая его распечатывать и понимая, что это, возможно, очередное объяснительное письмо из Бездны от давнего приятеля Эйнджела, но неожиданно в номер пробились тоненькие струйки лунного света, и меджампирша прочитала надпись: «Кристин-Марии». В груди похолодело, сердце сжалось от неприятного предчувствия, и, не раздумывая больше ни секунды, Кристин выбежала на террасу и принялась читать.
«Моя прекрасная, обворожительная, невинная Лилия! Я, жалкий, никчемный Маркеллин, медленно умирающий в вонючей лечебнице, под присмотром глупого Доминика, знаю, что не достоин такого цветка, как ты, и все же решил написать последнее, прощальное письмо. У меня уже не осталось никакой надежды на исцеление, и я не хочу, чтобы, пытаясь спасти меня, ты подвергала собственную жизнь опасности. Видно, мечтам взять на руки нашего сына, обустроить теплое, семейное гнездышко, засыпать и просыпаться с тобой в одной постели, целовать тебя каждое утро и благодарить Небеса за этот подарок – не суждено сбыться. Мы повстречались совершенно случайно, и так же случайно наши судьбы переплелись в тугой узел, хотя этого изначально не должно было быть. Я и весь мой клан вторглись в твою мирную идиллию, все переполошили, разрушили, лишили возможности жить обычной, людской жизнью, и вина за все твои пролитые слезы лежит только на мне, я – причина твоих постоянных страданий, поскольку не смог удержать свою любовь внутри и позволил ей вырваться наружу. Если не следить за своими чувствами, они способны устроить такую бурю, что перевернется весь мир. Но, знаешь, я не жалею, поскольку та прелестная ночь на корабле, известие, что у нас будет малыш, наше бракосочетание, твои глаза, твой запах, твой голос, твой смех – лучшее, что произошло в моей долгой жизни. Без тебя мое существование было бессмысленной чередой бесконечных, пресных дней, а ты вдохнула в каждый миг яркую вечность, и она не покинет меня даже после смерти. Кристин, я умираю с твоим сладким именем на устах, осталось всего две недели, и я проведу их, вспоминая твой легкий стан и тот невинный, чистый взгляд. Будь счастлива, не губи себя в этом аду, вернись в Англию. Я уверен, пройдет определенный промежуток времени, и ты вновь полюбишь, откроешь свое сердце другому, способному дать тебе полноценную, а главное, безмятежную жизнь. Прощай, моя Луна, мое Солнце, моя возлюбленная…
Страдающий без твоего тепла, Маркеллин».
Строчки кривыми зигзагами поплыли перед глазами, смешиваясь в одно однотонное, неразборчивое черное пятно. Мария издала приглушенный вскрик и медленно осела на пол, не в силах справиться с нахлынувшим потоком эмоций: тупая, всепоглощающая боль от прочитанного, злость на Эйнджела, чувства собственного бессилия, горькое отчаяние. Девушка медленно поднялась: нет, это еще не конец, так не может все закончится, нет!.. Молодая женщина, сжав в ледяной руке письмо, быстрым шагом вошла в комнату и принялась собирать свои вещи, понимая, что в этом номере, с этим человеком, ей больше нечего делать. Быстро набросив куртку и наспех расчесав спутанные волосы, англичанка ринулась к выходу, но замерла от слов, прозвучавших за спиной.
– Куда ты посреди ночи? – будто ощутив под кожей выпущенную пулю, Кристин резко обернулась: – Что случилось? Что с тобой?
– Как ты мог?… Как ты мог так со мной поступить?!
– Кристин, о чем ты?
– Замолчи! Не смей оправдываться! Я видела все собственными глазами! – девушка протянула вперед руку, до дрожи сжимающую смятый лист бумаги: – Ты врал мне, создавал иллюзию идеальной жизни, но все это – грязный обман! Молчание – то же, что и ложь! Нет, ничего не говори, просто выслушай меня, – Мария сделала несколько шагов навстречу Шону: – Между нами многое происходило: недомолвки, ссоры, даже предательства, но я молчала, терпела, прощала, закрывала глаза, понимая, что и сама неидеальна, но такой твой поступок – это уже слишком, ты перешел все границы, и, наконец, ступил за черту, за которой меня уже не будет. Молчи!.. Мы были друг для друга верными друзьями, опорой, поддержкой, я доверяла тебе, ты спас мне жизнь, оберегал, я чувствовала тепло, заботу и нежность, но всегда рядом ходили твои истинные чувства, которые я не могла принять, не могу и никогда не приму. Мое сердце навеки отдано другому, и даже не в моих силах это изменить. О чем ты мечтал, скрывая это письмо? Что Маркеллин умрет, ты избавишься от нереально-сильного соперника, завладеешь мной, женишься? Так вот знай, – молодая женщина приблизилась к лицу собеседника, и, обжигая ему кожу своим порывистым, горячим дыханием, прошептала: – Я не люблю тебя, Эйнджел.
Я не люблю тебя… Не люблю… Не люблю… Эти слова, подобно траурному покрывалу, вмиг перекрыли воздух, костью встали в груди, не позволяя сделать ни одного свободного вдоха, и медленно проникли в сердце, прожигая каждую клеточку сумасшедшей болью.
– Я знаю… Знаю, Кристин, и всегда знал. Просто думал, что пройдет некоторое время, ты привыкнешь ко мне, полюбишь…
– Я привыкла к тебе, но не полюбила. Привыкание и любовь – совершенно разные вещи. Прости, но я так больше не могу. Чувства должны приносить комфорт, облегчение, счастье, а не становится камнем на душе, мешающим жить. Будет лучше, если сейчас, здесь, в эту минуту, мы навсегда расстанемся. Наши дороги совершенно случайно, по грубейшей ошибке, пересеклись, и пора закончить эту муку. Ты научишься жить без меня, забудешь мой голос, взгляд, дыхание, освободишь самого себя от страданий безответной любви, а я…, – меджампира запнулась: – А я спасу своего мужа от смерти, и мы вернемся на родину. Спасибо за все. Прощай, – резко наклонив голову, чтобы не видеть пустынных, стеклянных глаз Иного, девушка быстро, уверенно вышла из номера, не позволяя себе даже на миг подумать, что, на самом деле, уже сейчас хочет вернуться.
