Но Мария лишь молча и неподвижно сидела, уставившись в одну мертвую неподвижную точку за окном, а все встревоженные голоса над ухом, просьбы произнести хоть слово, взять себя в руки, отыскать силы пережить дьявольские удары судьба, отдавались где-то там, будто в другом измерении.
– Господин, ребенок мертв, необходимо похоронить тело поблизости. Не будем же мы вести разлагающийся труп аж до города, – очередной удар ножа прямо в кричащую душу, в самую больную, меткую точку…
– Остановите автомобиль, – транспорт плавно припарковался, дверцы распахнулись, пропуская в салон уже более-менее теплый приятный свежий воздух, но девушка даже не пошевелилась. Ее считали сумасшедшей, окончательно потерявшей себя от горя, слабой, безвольной, сломленной, ничего не понимавшей в происходящем, хрупкой жертвой, и даже в глазах Эйнджела сквозила тупая, мутная жалость. Жалость… Самое коварное чувство из всех, и самый верный и действенный способ заставить почувствовать человека омерзение к самому себе. На самом деле, девушка все понимала: каждую деталь, каждое слово, каждую фразу, и этот каждый звук причинял невыносимую боль, казалось, от режущих лезвий внутри не избавишься, не вырвешь, они окончательно разрежут твое сердце на множество окровавленных осколков.
Скрипнуло кресло. Повеяло гнилой плотью и ярким противным запахом крови. Все вышли. Все вышли, чтобы подготовить могилу. Могилу для Бойни. Кристин старалась смириться и принять каждую адскую мысль, что появлялась в голове, но не могла: образ голубоглазого ребенка – это не изувеченное укусом мутированной змеи, тело, не траур, не земля, ни похоронные молитвы, это – радость, детский смех, уверенность в завтрашнем дне, это жизнь… Жизнь, проигравшая смерти…
Оказалось, в салоне все еще кто-то остался, и ледяная ладонь легла на дрогнувшее плечо Марии: – Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, это просто не передать словами… А они считают, что ты сошла с ума, раз за два часа после последнего удара сердца мальчика, ни промолвила ни слова.
– Два часа?… – наконец, раздался охрипший голос девушки: – Мне кажется, что это секунда, помещенная в вечность, и мои муки никогда не закончатся.
– Закончатся, поверь мне. Обязательно закончатся. Осталось немного, победа уже близко, слышишь меня? Очень близко. Кристин, если ты будешь и дальше замыкаться в себе, не верить, что происшедшее в этой машине – правда, тебе не полегчает. Осознай, вдумайся в эти слова: Бойни мертв, сейчас его тело опускают в рыхлую, ледяную землю, там темно, холодно, но душа такого чистого младенца сразу же полетит в рай, и вороты распахнутся, пропуская малыша, что ты совсем недавно прижимала к себе. Он ушел, навсегда, а мы здесь, Мария, здесь, в мире живых, и наша задача – отомстить, помочь людям выбраться из смертельной бездны, в наших руках – будущее человечества, поэтому мы не смеем опускать их.
Кристин неохотно повернулась к подруге, и неожиданно уголки ее губ изогнулись в вымученной, но такой настоящей, светлой улыбке: – Не волнуйся, я не предам свою клятву, и все, кто сделал с нами такое, понесут заслуженное наказание. Просто иногда человеку необходимо уединиться, погрузиться в собственный внутренний мир, найти себя, понять, какую дорогу мы уже прошли, а какая еще впереди. Безусловно, мне очень больно, плохо, тяжело, но я справлюсь, ведь, как бы безжалостно и зверски это не звучало, сегодняшнее событие – не единственная смерть на моем пути. Я не позволю, чтобы темнота, отчаяние, пустота, неверие, сломали прекрасный луч надежды и добра, – девушка протерла дрожащей рукой запотевшее стекло, по обратной стороне которого стекали крупные, холодные капли дождя, словно мелкие бриллианты: – Пора ехать.
* * *
Путники прислушались: мертвая тишина полностью объяла руины, подобно плотному покрывалу, и только треск догоравшей свечи перекрывал приглушенный шелест листьев и уже привычного моросящего дождика. Шон сделал всем уверенный знак притаиться, и, прижавшись к бетонной стене, аккуратно выглянул из-за угла. Лишь многочисленные груди разрушенных построек, кучи обсыпавшихся камней, обгоревшего металла и еще свежая, сверкающая в лунном свете, багровая кровь. Некогда хлеставшая своей роскошью и неприступностью, резиденция Мундибруна теперь напоминала остатки древнего поместья, и любой без труда мог проникнуть в, никем не охраняющиеся, покои, завладеть важными государственными документами, растащить казну, вот только финальная битва разогнала абсолютно всех, безжалостно похоронила под обвалившимися плитами, а выжившие бежали прочь: кто до конца оставался верен профессору, а кто под страхом неизвестности переходил на сторону повстанцев.
– Сэр, – к Эйнджелу подошел статный брюнет в защитном железном одеянии, больше походивший на запрограммированного робота, а не на живого человека: – Люди мерзавца арестованы и под конвоем доставлены в подземную тюрьму, но самому Мундибруну удалось скрыться. Мы уже повсюду ищем его, и, будьте уверены, в кратчайшие сроки поступит положительная информация. Вот только ситуация в других районах Округа желает лучшего… Лига Пропасти не сдается, из других регионов была выслана поддержка, и сейчас во многих районах наши солдаты могут только поддерживать обстановку, не позволять врагам перемещаться дальше, но ни о каком наступлении и захвате речь не идет, увы.
– Надеюсь, это и не понадобится, – неожиданно раздался голос, молчавшей все время Кристин, вышедшей из тени и сбросившей капюшон: – Когда я завладею свитком и совершу нужный обряд, Завесы автоматически закроются, и человечество перенесется в счастливое, безмятежное будущее, обещанное еще много веков назад, но разрушенное из-за одной банальной, но очень страшной ошибки. Наша цель – исправить ее, – мужчина заинтригованно взглянул на говорящую. Бездонные голубые глаза, четко подведенные жирной черной тушью, будто заглядывала в саму душу, отражали невинность неба и грех адских котлов, по белоснежному, выхоленному лицу скользили волны лунного света, а весь стан превратился в одно сплошное пятно, скрытое под черным плащом. Прекрасная, сильная, смелая, опасная воительница…
– Конечно, моя госпожа, – поданный склонился в неожиданном поклоне и протянул молодой женщине пожелтевший лист бумаги: – Единственная карта резиденции президента, которую нам удалось раздобыть, – Мария вдумчиво обвила взглядом плавные линии и надписи, и вдруг наткнулась на огромное, расплывчатое пятно, оставленное алой краской: – Что это?
– К сожалению, не удалось узнать, что расположено под этими знаком, могу только предположить, что какая-то странная, тщательно скрытая от посторонних глаз, важная комната, и именно в ней находится…, – брюнет задумчиво потер бороду: – Находится…пик их власти…
– Тайное Писание спрятано там! – внезапно воскликнула меджампирша, ловя на себе удивленные, растерянные и сомневающиеся взгляды товарищей.
– Ты уверена? Возможно, просто склад с очередным изобилием золота и драгоценностей, – пожал плечами Шон.
– Нет, нет… Я чувствую в себе этот животворящий поток, те же ощущения, эмоции, легкая приятная дрожь, как и в день обряда с Пеитоном Патси. Да, я уверена, что свиток уже очень близок к нам, и я не могу терять ни минуты!
– Безусловно, документ и должен находиться в доме Мундибруна, вот только точное месторасположение…
