«Мой отец!» Об этом он совсем не подумал.
Нора с тревогой посмотрела на него.
– Тебе не стоило этого делать. Но все равно спасибо. – Она сунула руку в карман платья и достала коробочку с мятными леденцами. – Это тебе. Я стащила у папы, он привез их из Англии.
– У соседского парня рваная рана на голове! – накричал на Харди его отец в тот же вечер. – Ее пришлось зашивать. Проклятье, ты в своем уме? Я был у них и чего только не выслушал от его отца!
Харди, красный как рак, уставился в пол.
– Тебе обязательно нужно драться! Ты станешь…
– Оставь мальчика в покое, – прошептала мать Харди из глубины комнаты.
– А ты не вмешивайся! – прикрикнул на нее отец Харди и разошелся еще сильнее. Его пальцы сжались в кулак – так, как Харди учил Нору, с прямым запястьем и большим пальцем сверху.
Но в этот раз отец не ударил. Ни Харди, ни его мать. А вытащил жесткий ремень из шлевок брюк.
«Значит, сегодня опять очередь ремня. Сколько ударов на этот раз?»
Харди зажмурился, закусил губу и сжал кулаки. Первые удары были еще терпимы, но каждый следующий становился все невыносимее.
Однако он не стонал и не плакал. Лишь стиснул зубы и думал о своем будущем и о том, в чем клялся себе каждый раз в таких ситуациях: однажды он станет полицейским или агентом, как Джерри Коттон, и будет наказывать таких, как его отец.
«Однажды!»
Скоро его задница начала гореть; штаны не спасали, казалось, что удары сыпались на голую кожу.
Тут из заднего кармана вывалилась книжка о Джерри Коттоне и упала на пол. Харди совсем забыл о ней. Книжка была уже порвана, мятые страницы торчали во все стороны. Ему потребуется много скотча, чтобы привести ее в читабельный вид.
Отец поднял книжку.
– Вот это дерьмо ты читаешь? – заорал он. – И тратишь на него свои карманные деньги? Или ты это украл?
Харди не ответил. Но из глаз у него полились слезы, которые он больше не мог сдерживать.
Он заплакал.
И на этот раз он был не как Джерри Коттон.
Часть вторая. Группа-6. Четверг, 2 июня
13
Новость об ужасной смерти Дианы Хесс не давала Сабине покоя всю практически бессонную ночь. Выпив чашку крепкого кофе, она на рассвете приехала к зданию БКА и на лифте спустилась в укрепленный железобетонными конструкциями подвал, где располагался архив. Любой другой этаж обрушился бы под этими тоннами бумаги.
В такую рань, за полтора часа до начала работы, здесь еще никого не было. Сабина выбрала нишу, которая находилась в «мертвом» углу и не попадала ни на одну камеру видеонаблюдения, и устроилась перед монитором. Конечно, можно было подключиться к архиву и с собственного компьютера, но тогда она оставила бы очевидные цифровые следы, которые были бы очень быстро замечены.
Сабина ни на что особо не надеялась – если кто-то захочет узнать, что она искала в архиве, то сумеет выяснить это, несмотря на все ее меры предосторожности. Но так хотя бы сделать это было сложнее.
Она предполагала, что эсэмэс Рорбека относилось не к вчерашнему первому июня, а какому-то первому июня в прошлом. Поэтому сначала она просмотрела все документы с упоминанием имен Геральда Рорбека и Анны Хагены, которые относились к июню прошлого года. Затем прошерстила все публикации электронных газет за первое июня, но и там не обнаружила ничего необычного. Она даже не знала, можно ли вообще что-то найти и действительно ли смерти Рорбека и Хагены связаны между собой.
Затем ввела в поле запроса предыдущий год и начала новый поиск.
«Что за чертова работа!»
Спустя полтора часа ее глаза болели от мерцания монитора, а сама она была вконец измотана. И когда кто-то сзади положил ей руку на плечо, она вздрогнула от испуга.
– Тина, – выдохнула она и расслабила плечи.
– Уже что-нибудь нашла?
– Нет. Я прошерстила десять лет. И практически наизусть знаю, как складывались карьеры Рорбека и Хагены.
– И что?
– Ну, в обоих делах есть кое-какие нестыковки.
Тина подвинула к себе вращающийся стул и села рядом с Сабиной.
– Какие нестыковки? – прошептала она.
– Я нашла указание на то, что как Рорбека, так и Хагену допрашивала служба собственной безопасности. Но я не знаю, когда. К тому же нет никаких документов на этот счет и неизвестно, было ли что-то доказано.
– Ты врешь!
– Нет.
– О чем же могла идти речь?
– Понятия не имею. – Сабина пожала плечами. – Сокрытие улик, исчезновение оружия или наркотиков из камеры вещественных доказательств, взятки от владельцев игровых автоматов или крышевание борделя – возможностей много. Во всяком случае, один раз их имена упоминались в связи с СВН.
– Служба ведомственного надзора? Значит, оба были коррумпированы?
Сабина подняла руку.
– Заявления на них не было. В худшем случае их лишь подозревали.
В этот момент зазвонил служебный телефон Сабины. На экране высветился неизвестный номер. Сабина ответила.
– Алло?
– Я говорю с Сабиной Немез? – спросил взволнованный женский голос.
– Возможно. Откуда у вас этот номер?
– Я из «Висбаденского эха». Мы узнали, что вы расследуете смерть одной вашей коллеги. К тому же погибла жена президента БКА…
– Без комментариев. – Сабина оборвала разговор и повесила трубку. – Пресса, – простонала она.
– Мне они тоже сегодня звонили. Видимо, пробуют все без разбора служебные номера и добавочные. Чуют громкий заголовок, и ты увидишь, будет еще хуже. – Тина посерьезнела. – Кстати, в случае Дианы Хесс ничто не указывает на то, что ее насильно сбросили через ограждение железнодорожного моста, – кроме неопределенных следов на шее, которые еще будут изучены судмедэкспертами.
На шее? Это звучало странно.
– Самоубийство? – Сабина помотала головой. – Такая женщина, как Диана Хесс, не будет кончать жизнь самоубийством. – Она невольно вспомнила их последний разговор с Дианой. «Мы хотим переехать к Балтийскому морю». Это уже не получится.
– О чем ты думаешь? – спросила Тина.
– Я только вчера с ней разговаривала, и она поблагодарила меня за то, что я для Снейдера… – Сабина не закончила предложение. – Во всяком случае, она не казалась подавленной или склонной к суициду. Наоборот – она была внутренне готова к вечеру с министром внутренних дел и главным прокурором. – Сабина сглотнула.
– После ужина все и случилось. А что это должно быть, если не самоубийство? Три судмедэксперта проработали всю ночь напролет и не смогли найти никаких однозначных следов внешнего насилия на трупе. По крайней мере, на том, что осталось от трупа, когда поезд…
