– Что? Он там? – воскликнула она, прочитав название в появившемся окошке над точкой. – Бар «Ромео»? Звучит как дешевый бордель.
Ломан помотал головой.
– «Ромео» не дешевый.
Сабина подумала о сексуальных предпочтениях Снейдера. Этого можно было ожидать.
– Спасибо, я попытаю там счастья. – Она направилась к двери. – И благодарю за кофе.
– В «Ромео» вы будете единственной женщиной! – крикнул ей вслед Ломан.
– Я уже поняла.
Дверь захлопнулась, и Ломан услышал, как Сабина зашагала по коридору к лифтам.
Эта девчушка вцепится, как бультерьер, в дело и не ослабит хватку, пока все не выяснит. Он это знал. Все-таки они уже давно были знакомы. И ее обучал Снейдер.
Пока Ломан убирал кофейные чашки и кекс, дверь серверной приоткрылась. Жужжание приборов стало громче.
Ломан остановился и посмотрел в небольшую щель. В свете мониторов он разглядел силуэт мужчины.
– Здесь внутри чертовски холодно, – раздался из комнаты хриплый голос.
– Нам всем лучше одеться потеплее, – заметил Ломан.
– Очень смешно… и зачем ты ей все это рассказал?
– Я сказал ей лишь то, что она и так бы выяснила.
20
Ночь была душной, и блузка липла к спине Сабины, когда она вышла из машины.
Она оставила свой автомобиль на парковке всего в нескольких метрах от «Ромео». Добровольно Сабина и шагу не сделала бы в этот притон. Ее отпугивали уже неоновые лампы, а таким эксклюзивным и элитным, как сказал Ломан, заведение тоже не было – по крайней мере, снаружи. Она надеялась, что здесь Снейдер будет поразговорчивее, чем дома, где он терпеть не мог посетителей.
Сабина толкнула входную дверь и оказалась в узкой кондиционируемой прихожей с обитой дверью, где нужно было нажать на кнопку звонка. На потолке висела камера с мигающей красной лампочкой.
Сабина улыбнулась, затем дверь открылась. В гардеробе она заплатила пятьдесят евро за вход и получила талон на бесплатный напиток. «Что они здесь подают? Шампанское в золотом бокале?»
Через еще одну дверь она вошла в бар. Здесь тоже царила приятная прохлада. Хотя бы это! Приглушенный красный свет окутывал помещение, словно покрывало. Играла тихая музыка, свинг из пятидесятых, и у бара стояло несколько парней. Лишь один изучал ее, остальные великодушно игнорировали.
– Ты трансгендер? – спросил он.
– Нет, а ты? – ответила Сабина и прошла мимо.
В нише за круглым столиком действительно сидел Снейдер. Она подошла к нему и остановилась.
Снейдер поднял взгляд, и прошло секунд тридцать, прежде чем он ее узнал. В пепельнице перед ним лежала сигарета, которая подозрительно пахла марихуаной, а рядом стоял напиток.
– Томатный сок с перцем, солью и табаско? – спросила Сабина.
– И с водкой, – пробормотал он. – У них есть чертовски хороший ванильный чай, но сегодня мне не хочется. Верно, старик?
Сабина заглянула под стол. Перед полупустой миской с водой растянулся Винсент – почти метр в длину. Голова бассета лежала на передних лапах, и, похоже, он преспокойно спал. Снейдер держал в руке поводок и похлопывал им себя по бедру.
– Вы так обходитесь с несчастным псом?
– Винсент не имеет ничего против голубых. Он ходит сюда уже три года. Регулярно, каждый первый четверг месяца. Он обожает музыку в эти вечера.
– Ах, как мило.
– Вы циничны, – заметил Снейдер. – Обычно это моя роль.
– Да, раньше, когда вы еще работали в БКА.
– Как вы меня нашли?
– В отличие от вас я по-прежнему в БКА. Мы знаем все.
– Умничать будете со своими племянницами, к тому же… я слышу какое-то недовольство в вашем голосе?
– Нам нужно поговорить, – коротко сказала она.
– Я думал, мы уже сделали это в университете?
– Черт возьми, я не шучу!
– Как хотите. – Снейдер сунул руку в карман пиджака и вытащил мобильный.
– Вы…
Он поднял руку и заставил ее замолчать. Лезвием складного ножика, который он также достал из кармана, Снейдер поковырял корпус телефона и открыл его. Потом потер глаза, уставился на внутренние части и вытащил из телефона аккумулятор, сим-карту и интегрированный красный чип.
– Вы…
Он опять поднял руку, не дав ей договорить.
– Пять, четыре, три, два, один… – Он улыбнулся.
– Вы должны перестать курить эту дурь.
– Да, мать Тереза. Без аккумулятора чип работает еще пять секунд, затем сигнал пропадает. К тому же нас могут прослушивать. Кто меня обнаружил? Ломан?
– Да, Ломан.
– Ваш сотовый у вас с собой?
Сабине не хотелось, чтобы Снейдер разобрал и ее телефон, а потом, возможно, не смог бы собрать.
– Лежит в машине, – солгала она.
– Хорошо.
– Можно сесть?
– Если это обязательно, но не наступите Винсенту на хвост.
– Я постараюсь. – Господи, она еще никогда не видела Снейдера таким обкуренным. Похоже, смерть Дианы затронула его сильнее, чем он хотел признать. Все-таки эта женщина была единственной, кого он когда-либо любил.
Она села и уже хотела заговорить тихим голосом, как в бар вошел высокий худой мужчина в костюме. В свете потолочных ламп она увидела рябое лицо, очки в стальной оправе и седые волосы на косой пробор.
– С ума сойти! – вырвалось у нее. – Это же Дирк ван Нистельрой, или я ошибаюсь?
– Ошибаетесь. – Снейдер даже не посмотрел в ту сторону.
Сабина наблюдала, как мужчина прошел через зал, взглянул на них и сел за свободный столик на противоположной стороне. Конечно, она не ошиблась. Точная память на лица была частью ее работы.
– Что он делает в Висбадене? Да еще к тому же в баре для голубых?
– Все не так, как выглядит со стороны, – вздохнул Снейдер. – Всегда иначе!
– А как это тогда выглядит? Он здесь из-за вас?
– Не могу себе такое представить. Я ненавижу его – он ненавидит меня.
– Он голубой?
– К счастью, нет. Итак, чего вы хотите?
Сабина пыталась не смотреть в сторону Дирка ван Нистельроя.
– Жену Тимбольдта убили. Все должно было выглядеть как самоубийство.
– Женщине крупно повезло, – пробормотал Снейдер. – Очень тяжелый случай. Последняя стадия Альцгеймера.
Сабина проигнорировала циничное замечание Снейдера.
– Это уже шестая смерть за последние несколько дней.
