Используя разоблачительные разведданные, израильтяне призывали международное сообщество положить конец иракской ядерной программе. Но раздраженные лидеры иностранных государств, критики Израиля и даже местные оппоненты Бегина обвиняли Израиль в алармизме. Они настаивали, что иракский проект не мог нанести вреда Израилю. Французы продолжали считать, что он является вполне легитимной научно-исследовательской программой и ими задействуется достаточно механизмов безопасности, чтобы обеспечить невозможность для Ирака производства атомных бомб.
Министр иностранных дел Моше Даян, вернувшийся из Парижа потрясенным безразличием французской стороны к его требованиям, попытался обратиться к американцам, попросив их надавить на французов, но это тоже ни к чему не привело.
Израиль пришел к заключению, что попытки решить проблему дипломатическим путем провалились. В 1978 году заседание кабинета по вопросам безопасности уполномочило премьер-министра принять «необходимые меры» к тому, чтобы остановить иракский ядерный проект
[917]. «Моссаду» был дан «зеленый свет». Кабинет вынес решение: «Osiris должен быть уничтожен».
Вскоре произошел взрыв портового склада на французской Ривьере. Комплектующие изделия, взорванные в тот день, были сильно повреждены, и израильтяне надеялись, что они затормозят ядерные амбиции Саддама не менее чем на два года. Именно столько требовалось французам для повторного производства компонентов
[918].
Но иракский диктатор не мог себе позволить такой задержки. Он приказал, чтобы проект осуществлялся по ранее утвержденному графику. Иракский министр обороны потребовал, чтобы французы восстановили поврежденные части и поставили их Ираку вовремя. Французы возражали, утверждая, что восстановленные оболочки реакторов не будут иметь достаточной прочности. Их использование было бы связано с риском, и почти наверняка они подлежали бы замене через несколько лет. Но перечить Саддаму Хусейну никто не смел.
Таким образом, Ирак все равно мог бы заполучить атомное оружие через несколько лет. Разочарованные руководители «Моссада» пришли к выводу, что им нужно использовать более агрессивную тактику.
Им нужно было начать убивать ученых.
Наиболее очевидными целями для ликвидации являлись руководители иракской программы Хидир Хамза и Джафар Дия Джафар. Последний считался «мозгом проекта, самым главным ученым», согласно Офеку
[919]. Он окончил Бирмингемский университет, получил докторскую степень в университете Манчестера и занимался научной работой в Британском центре ядерных исследований в Имперском колледже в Лондоне
[920].
Однако оба этих ученых очень редко покидали Ирак, так что добиться успеха в ликвидации любого из них было очень трудно, если не невозможно. В то же время, как и Насер, который нанял немецких ученых для создания ему ракет, так и Ирак привлек египтян к помощи в реализации атомной программы. Ключевой фигурой среди египтян являлся Яхья Эль Масад – гениальный физик-ядерщик из Александрийского университета, который был назначен старшим специалистом Центра ядерных исследований Тхувайтха. Масад часто перемещался между Египтом, Ираком и Францией
[921]. «Моссад» стал следить за его поездками в феврале 1980 года и практически неотступно сопровождал его, когда Масад приезжал в Париж во французский Институт радиологической защиты и безопасности ядерных исследований в Фонтене-о-Роз, расположенный близ столицы.
В начале июня французы подготовили к поставке в Ирак партию урана для малого исследовательского реактора. Масад приехал в Париж, чтобы проверить его качество. Он также хотел посетить свою семью в Египте. Это означало, что у израильских оперативников не было времени для того, чтобы осуществить изначальный план. Последнюю ночь в Париже Масад хотел провести один. «Он разрешил двум своим помощникам уехать в другой отель, потому что этот был для них слишком дорог, – рассказывал Хамза. – Он был добрым человеком. Он сказал им: “Наверное, вы хотите переехать в другой отель подешевле, вокруг которого есть удобные недорогие магазины. Я разрешаю вам это”».
Без помощников, способных его как-то защитить, Масад вдруг превратился в легкую добычу.
Египтянин вернулся в свою гостиницу около 18:00 13 июня. Принял душ и переоделся, спустился вниз в лобби, где выпил чего-то и съел сэндвич, а затем поднялся к себе в номер на девятый этаж. «Карлос», командир «Кидона», и еще один оперативник прятались в небольшой нише в стене и внимательно следили за дверью. План изменился так быстро, что они не были уверены, что смогут его выполнить. У «Карлоса» был пистолет, но действующие инструкции категорически запрещали использование огнестрельного оружия в гостиницах, поскольку пули могли пробить стены и попасть в невиновных граждан. «Карлос» судорожно продумывал свои действия.
Дверь лифта распахнулась в 21:30. Из него вышла молодая женщина, проститутка. Она прошла мимо двух оперативников, не обратив на них внимания, и постучалась в номер 9041. Масад впустил ее.
«Карлос» и его напарник ждали четыре часа, пока проститутка не ушла в 1:30 ночи. К тому времени «Карлос» обнаружил около лифта стоячую пепельницу около метра высотой на тяжелом основании, с узкой ножкой и специальным механизмом, который опускал окурки в накопитель. «Карлос» внимательно осмотрел ее, взвесил в руке, прикидывая ее вес. Он посчитал, что она достаточно тяжела и прочна для использования.
«Доставай кинжал», – сказал «Карлос» другому оперативнику, который был вооружен большим карманным ножом Leatherman. Оба подошли к двери номера Масада, и второй оперативник постучал.
Qui est là? – спросил Масад. «Кто там?» Его голос звучал сонно и спокойно.
«Служба безопасности отеля, – ответил «Карлос». – Это по поводу вашей гостьи».
Масад прошаркал тапочками по комнате и открыл дверь. «Карлос» сильно ударил его пепельницей по голове. Масад отступил назад и повалился на пол. «Карлос» устремился вслед за ним, ударил его еще раз, потом снова и снова. Лужа крови растеклась по полу. В ноже необходимости уже не было.
Оперативники смыли кровь с рук и обтерли пепельницу. «Карлос» снял забрызганную кровью рубашку, скомкал ее и сунул себе в карман. Когда они выходили из номера, то тщательно проследили, чтобы на ручке двери висела табличка «Просьба не беспокоить». Они поставили пепельницу точно на то место, где она стояла раньше, спустились на лифте в лобби и неторопливо покинули отель.
