Таким образом, ФАТХ и ее ответвления сдержать пока не удавалось. А главные цели «Моссада» – Арафат, Абу Джихад, Хабаш, Хаддад – оставались живыми и здоровыми источниками постоянной угрозы.
На закрытых совещаниях руководства Израиля персты указующие были направлены на спецслужбы, которым не удалось прекратить террористические атаки и предотвратить их повторение в будущем
[371]. «Когда в Иерусалиме взлетал на воздух автобус, все взоры обращались ко мне, – вспоминал Харари. – Почему не взрывались четыре автобуса в Бейруте или Каире? В конце концов, то, что они проделывали с нами здесь в Израиле, мы вполне могли проделать с ними в Каире, Дамаске, Аммане и вообще везде, где захотели бы. Я мог осуществить это практически одновременно. Но я не был готов к подобным действиям, к тому, чтобы опускаться до их уровня. Мы не хотели, чтобы это был жест отчаяния. Мы хотели наносить точечные удары, о которых террористы знали бы, что они осуществлены Израилем, но которые не оставляли бы никаких отпечатков».
Чтобы добиться этого, Харари предстояло преодолеть два сложных препятствия
[372]. Первое: штаб-квартиры всех террористических организаций были расположены в столицах арабских государств, которые предоставляли им укрытия в местах, до которых «Кесарии» было очень трудно добраться. Второе: личный состав «Кесарии» в то время просто не был готов к решению таких задач. Персонажи типа Джеймса Бонда изображают шпионов как мастеров на все руки – один и тот же человек может быть агентом в стане врага, киллером, кудесником по проникновению на объекты, экспертом по наружному наблюдению, блестяще добывающим и анализирующим информацию для людей, принимающих решения. Реальность же, особенно в «Моссаде», была иной. Оперативники «Кесарии» готовились к тому, чтобы выполнять долгосрочные задания под глубоким прикрытием. От них требовалось привлекать к себе как можно меньше внимания, иметь как можно меньше проблем с окружением на месте и собирать как можно больше информации, чтобы обеспечить заблаговременное оповещение израильского руководства о любых признаках надвигающейся войны. «Мои подчиненные не были спецназовцами, – говорил Харари. – Я искал таких людей, которые могли бы годами пребывать в Каире под видом археологов и даже пригласить Насера на раскопки. Или медсестру, которая могла бы уверенно работать в военном госпитале в Дамаске. Этих людей не готовили к тому, чтобы снимать часовых, мгновенно выхватывать пистолет или точно бросать нож. Для того чтобы бороться с террором, мне были нужны разные люди и виды оружия».
Выход ООП на международную арену создал для Израиля и политические проблемы. Европейские страны в те годы не боролись с террором сами, но и не разрешали Израилю делать это в пределах их границ. Европейцы рассматривали ближневосточный конфликт как далекий от них и несущественный для их интересов. Поэтому они не имели веских мотивов для каких-то определенных действий. В «Моссад» стекалось огромное количество информации относительно планируемых террористами операций против израильских и еврейских объектов в Европе, но для того чтобы противостоять этим планам, необходимо было содействие дружественных европейских спецслужб. «Мы информируем их о планах террористов раз, другой, третий, пятый, – объясняла Голда Меир на секретном заседании Комитета по иностранным делам и обороне кнессета, – но ничего не происходит»
[373].
В «Моссаде» нарастало разочарование. «Я не знаю, почему мы тихо сидим здесь, а тем временем террористы каждый день строят планы по убийству евреев, – возмущался Авраам «Роми» Порат, офицер «Кесарии», в ходе одного из совещаний в штаб-квартире израильской разведки. – Мы знаем, где они находятся. Их штаб-квартиры в Германии, Франции, Италии и на Кипре известны всем. Они даже не пытаются прятаться. Давайте взрывать по одному их офису за каждый захват самолета, и “наша земля будет отдыхать от войн сорок лет”»
[374], – воскликнул он, приведя цитату из библейской Книги Судей.
Решение Харари состояло в том, чтобы создать внутри «Кесарии» специальную группу, в задачу которой не будет входить сбор информации по возможным военным действиям. Прежде всего группа должна быть сконцентрирована на «осуществлении законспирированной деятельности по установке, наблюдению и ликвидации целей в виде людей, а также проведению диверсий». Группа должна иметь кодовое название «Кидон» («Штык») и действовать в основном в Западной Европе, а также в демократических странах по всему миру.
Ядро «Кидона» начало формироваться еще в середине 1969 года
[375] под командой оперативника под псевднимом «Дэнни», однако в течение нескольких лет Харари не мог использовать группу в поле и ограничивал ее деятельность боевой подготовкой личного состава и разработкой концепции специальных операций. Голда Меир, сохранявшая определенную настороженность по отношению к западным странам, тем не менее уважала их суверенитет. Она понимала, что в целом дружественно настроенные к Израилю страны никогда не будут искренне сотрудничать с ним, если он будет осуществлять «целевые» ликвидации на их территории без разрешения. По ее словам, европейские спецслужбы сами могут решать, «что позволено, а что запрещено на их территории». «Есть дружественные нам государства, которые говорят: “Вы не можете так поступать здесь. Здесь мы хозяева”. Так что все тут не так просто. Это не наша страна»
[376].
Харари, убежденный, что в конце концов Меир изменит свою точку зрения, потихоньку приказал «Кидону» продолжать боевую подготовку. «В конечном счете, – сказал Харари Замиру, – у нас не будет другого выхода, кроме как убивать их в Европе». Замир согласился, что подготовка группы должна быть продолжена. «Мы уважали линию премьер-министра и потому продолжили делать упор на сборе разведывательной информации. Однако мы не забывали о подготовке личного состава и оружия на случай, если они потребуются в будущем»
[377].
