Она вдруг вспомнила женщину в большом пальто, сгорбившуюся на задней скамье – дыхание вырывается облачками пара, по щекам текут слёзы. Должно быть, это было предыдущее Рождество, детская постановка вертепа, вечное нестройное «Вдали в вертепе», Мария и Иосиф, полные благоговения перед звездой, суетящиеся ангелы с блестящими крыльями и мишурными нимбами. Всегда душещипательно. Даже Энн на Рождество иногда задумывалась, не лишилась ли она чего, не родив детей.
Возможно, подобные мысли пришли в голову и Белле. К моменту встречи с Даги ей уже, видимо, было поздновато заводить семью. Впрочем, по мнению Энн, это едва ли могло служить поводом, чтобы устроить сцену на публике, и она обрадовалась, когда Белла выбежала сразу после службы – не придётся говорить с ней.
Когда они приехали в Бейкиз, Энн на мгновение совсем забыла про Беллу. Рэйчел ждала их. Она выглядела уставшей, словно спала не раздеваясь. Огонь не зажигали, так что горячей воды не было. Энн раздражённо взглянула на неё.
– Боже, – сказала она. – Ужасно выглядишь!
Рэйчел вытерла лицо рукавом, словно сопливый мальчишка, и объявила им обеим, что Белла мертва, повесилась в амбаре. Образ заплаканной женщины средних лет на задних рядах в церкви снова встал у Энн перед глазами, и хотя она не была суеверной, ей показалось немного зловещим, что она так ясно представляла себе Беллу по дороге на ферму. Она задумалась, не было ли это своего рода предостережением.
На следующий день Энн не торопилась выйти в поле. Она никогда не бывала особенно бодра по утрам, и потом – это же не птицы. Растения никуда не денутся.
Она уже посмотрела крупномасштабные карты и примерно знала, где расположит свои стометровые площадки. Питер предоставил данные о ландшафте со спутников, но требовалась проверка на местности. Ей нравилась идея проверки на местности, мысли о том, чтоб нагнуться поближе к земле, сделать всё правильно.
Энн быстро миновала двор фермы – она не была чувствительной, но вспоминать о Белле, покачивающейся на верёвке в амбаре, не хотелось, – и направилась к переправе. На скрытом со стороны дороги берегу уже появились бутоны первоцветов и фиалки, и солнце грело ей спину. С места повыше ей открылся вид на старый рудник, и Энн подумала, что было бы интересно исследовать участок поближе к нему. На старом перекопанном известняковом грунте может быть совсем другая растительность. Однако сегодня ей хотелось отыскать участок торфяного болота, который Питер пометил на карте как достойный исследования. Она ушла с дороги и зашагала по открытому склону холма. Дорогу, рудник и дом на ферме уже не было видно. Она даже не могла разглядеть никаких электрических столбов.
Существовала конкретная процедура, предписывающая, как приступать к этому исследованию. Здесь не требовалось просто разгуливать по холмам с лупой и садовой лопаткой.
Когда Энн впервые пришла в это дело, она пренебрегала правилами, думая, что они составлены учёными, привыкшими к многоступенчатой служебной иерархии, которым хотелось отпугнуть новичков. Затем Питер отправил её на курсы по классификации растений Великобритании, и она ухватила суть.
Каждый участок исследования представлял собой стометровый квадрат, внутрь которого произвольно помещались пять пробных площадок в два квадратных метра каждая – их ограничивали конструкции из деревянных рам. Произвольность обеспечивалась тем, что вы становились в середину большого участка и кидали первый «квадрат», отправлялись на место его приземления и оттуда кидали следующий, пока все пять не оказывались на земле. Пять таких квадратов составляли зону исследования.
Сегодня времени у неё хватало только на то, чтоб пометить вехами из рюкзака стометровый квадрат, но именно это больше всего нравилось Энн: подробное исследование, распознавание растений внутри рам, отмечание густоты произрастания. Она любила ковыряться в сфагновом мхе, ища растения вроде клюквы, подбела, нартеция, припадая так близко к земле, что чувствовала запах торфа, насекомых на своих пальцах. Энн всегда надеялась наткнуться на нечто необычное, что-то непростое для распознавания. Что-то, что поставило бы на место этих чёртовых учёных.
Не то чтобы на этой работе была большая вероятность наткнуться на что-то такое, думала она, вбивая колышек в землю, налегая на него всем весом, потому что ей не хотелось, чтоб его снесло первым же порывом ветра. Этот участок болота может быть интересным, но, имея представление о местной земле в целом, она не ждала никаких потрясающих находок. Большая часть топи была давно осушена, а земля, которую арендовали под сельское хозяйство фермеры из Холм-Парка, была так выщипана овцами и кроликами, что стала гладкой и зелёной, как стол для бильярда. Энн вообще не была уверена, что этому проекту нужен ботаник. Впрочем, может, это была идея Годфри Во.
Когда она выпрямилась, долина наполнилась звуком: военный самолёт с базы BBC Великобритании прогудел над головой, так низко, что казалось, потянись она вверх, почувствовала бы пальцами движение воздуха.
Глава двенадцатая
Энн Прис впервые увидела Годфри Во, главу компании «Карьеры Слейтбёрн», на встрече в церкви Святой Марии в Ленгхолме. Встреча была созвана разработчиками для разъяснения структуры проекта. Они говорили, что в прессе циркулирует много нелепых слухов и что, когда жители деревни поймут истинную суть нового карьера, они, скорее всего, поддержат план.
Несколько жителей деревни спросили Энн, собирается ли она на встречу. Казалось, они полагали, что она может оказать какое-то влияние на процесс принятия решений. Возможно, потому, что у неё была репутация женщины дерзкой и умеющей постоять за себя. А может быть, это было связано с её необъяснимым сходством с Камиллой Паркер-Боулз. Они были так похожи, что ходили слухи, что Энн и в самом деле любовница принца, инкогнито. Разумеется, сама мысль об этом была нелепа. Она жила в Прайори в Ленгхолме с мужем с тех пор, как они поженились. Саму Энн всегда раздражало это сравнение. Она была моложе Камиллы лет на десять.
Энн явилась на встречу не для того, чтобы доставить удовольствие своим деревенским знакомым, а из собственного интереса. Больше всего в Прайори она любила сад и вид на долину Блэклоу. Именно там должен был располагаться карьер. Энн с самого начала стало ясно, что по сути планировалась промышленная застройка. Будут новые дороги, дуговые лампы, постоянный звук работающей техники. Один только шум сведёт её с ума. И потом – что станет с садом? Она представила, как осадок известняковой пыли медленно убивает её деревья и цветы, её малиновые кусты и овощи, несмотря на все усилия.
Энн попыталась убедить Джереми пойти с ней на встречу.
– Подумай, как упадет стоимость дома, – сказала она. Однако Джереми решил, что у него важная встреча в Лондоне, так что она пришла одна.
Она села в первый ряд в части зала, отведённой для делегатов. Хотя Энн опоздала, стул для неё оставили свободным, поскольку ожидалось, что она выскажется за всех.
Встречу вёл член местного совета, юрист из Киммерстона. Энн узнала его и помахала рукой. Он проигнорировал её, и Энн решила, что, возможно, сюда пришла его жена, сидит в задних рядах. С самого начала он продвигал мысль о том, что региону необходимо промышленное развитие, поскольку ощущается острая нехватка работы.
