Когда она приехала, дождь всё ещё шёл. Парадная дверь открылась до того, как она вылезла из машины. Барбара стояла на пороге. Энн побежала по гравию ей навстречу и остановилась в холле, стряхивая воду с волос. На Барбаре были голубые джинсы, но они были так не похожи на те, что носила Энн. Эти джинсы бы не выцвели на коленях и не порвались на заднице. Поверх джинсов Барбара надела тёмно-синий шерстяной свитер. Лицо её было аккуратно подкрашено, в воздухе витал намек на аромат духов. Энн раздумывала, не заехать ли в Прайори, чтобы переодеться, но не хотела столкнуться с Джереми. Помимо джинсов на ней были футболка с длинным рукавом и непромокаемый плащ. Она была без макияжа, а корни волос не помешало бы подкрасить. Сейчас они казались скорее серыми, чем каштановыми.
Энн отметила начищенный деревянный пол, лестницу с аксминстерским ковром с цветочным узором и запах кофе. Барбара казалась одновременно полной энергии и беспокойной. Она говорила быстро, и Энн, стряхивавшая воду с волос, не совсем разбирала слова. Теперь, когда она уже была здесь, идея перестала казаться хорошей. Она это затеяла, чтобы немного развлечься; теперь же она придумывала достойный предлог, чтобы уйти. Однако Барбара уже отвела её в большую гостиную и говорила, наверное повторяя сказанное в коридоре:
– Я так рада, что вы смогли прийти. Меня кое-что беспокоит. Как замечательно совпало, что вы позвонили. Вы, наверное, самый подходящий человек, чтобы об этом поговорить. – Затем она замолчала, осознав, что это не самый обычный разговор. – Извините. Это грубо. Садитесь же. Хотите выпить? Шерри или, может, кофе? Я думаю, я буду кофе.
Энн чувствовала, что выпить ей точно не помешает, но ответила, что тоже будет кофе.
Когда Барбара вышла из комнаты, Энн постаралась взять себя в руки. Она решила, что у неё хватит духа выдержать это до конца без большого вреда для себя. Она сидела в удобной комнате, которая лучше бы гармонировала с домом постарее. Здесь не было ничего ветхого, однако мебель была крепкой, тяжёлой, достаточно тёмной. Стояла дровяная печь и пианино у стены. На подставке – раскрытая книга детской музыки. На другой стене висел карандашный рисунок Возлюбленной Фелисити. Энн подумала было, не дело ли это рук самой Барбары, но рисунок был достаточно неплох, и она решила, что нет. Девочка хмурилась, словно сосредоточившись на проблеме, с которой ей было никак не справиться.
Барбара принесла кофе в стеклянном кувшине с фильтром. Она заметила, что Энн смотрит на рисунок.
– У вас есть дети, миссис Прис?
– Пожалуйста, называйте меня Энн. Нет, детей нет. – Она, не подумав, продолжила легкомысленным объяснением, которое всегда давала в подобных ситуациях: – Никогда не ощущала в них потребности.
Барбара выглядела шокированной, словно, подумалось Энн, гость пукнул за обеденным столом, но немедленно сказала:
– Как замечательно, что вы пришли.
Энн налила себе кофе, но не ответила. Она думала, что единственной темой, которую Барбаре могло захотеться обсудить с ней, были её отношения с Годфри, но враждебности не ощущалось. Скорее наоборот, Энн даже становилось неловко от того, как Барбара благодарна за визит, пусть даже Энн и не нравились дети.
– Дело довольно деликатное. – Она села, держа руку на кофейнике. – Этот новый карьер. Не уверена, что это хорошая идея.
Энн была застигнута врасплох.
– Простите?
– Полагаю, вы считаете меня вероломной, раз я обсуждаю это с вами в отсутствие моего мужа, но я бы сказала то же самое, будь он здесь. Я уже говорила ему это. Карьер кажется мне ошибкой. Он отпугнёт многих наших клиентов. Он плохо скажется на нашем имидже. Я в этом бизнесе намного дольше, чем Гофф. Для меня это важно.
– Почему, по-вашему, он так настаивает на строительстве?
Энн никогда не задавала Годфри этот вопрос – ей бы и в голову не пришло называть его Гоффом, – но сейчас он показался ей интересным. Будь она на его месте, ей бы разработка, вся эта драма, даже конфликт приносили чувство радостного возбуждения. Однако Годфри был не похож на неё. Он не был жадным, и ему никогда не нравилось быть в центре внимания. Возможно, его толкал вперёд страх, что иначе бизнес окажется в состоянии стагнации.
У Барбары, впрочем, были другие предположения.
– Я не думаю, что у него есть какой-то личный интерес. Невилл Фёрнесс убедил его, что это единственный способ удержать бизнес на плаву.
– Невилл Фёрнесс? – Энн нужно было это обдумать.
– Он работает на Гоффа. Вы, должно быть, видели его на некоторых собраниях, он очень смуглый.
– Да, – ответила Энн. – Я знаю.
– С тех пор как Невилл начал работать на нас, Гофф стал тревожным и беспокойным. И я его совсем не вижу.
«Этой загадке у меня есть объяснение», – подумала Энн. Она осторожно сказала:
– Вам кажется, что подчинённый может оказывать на него такое влияние?
– Наверное, обычно нет, но… – Она замолчала, и внезапно её настроение снова переменилось. – Давайте пообедаем. Вы не против поесть на кухне? Ничего особенного, просто достала кое-что из морозилки. И, боюсь, у меня только бумажные салфетки. Не хотите бокал вина? Я положила в холодильник мюскаде.
Энн последовала за ней. Они уселись за круглый сосновый стол в углу кухни – фотографии таких столов обычно размещают в журналах, что лежат в приёмной у зубного. Энн отметила, что поверхности сверкают, что на полу, выложенном итальянской плиткой, ни пятнышка, и предположила, что у Барбары есть уборщица. Впрочем, она не завидовала. В обстановке Прайори чувствовался уровень. Здешняя же чистота отдавала безликим пригородом.
Однако еда её впечатлила. Барбара, может быть, и достала ароматный луковый пирог из морозилки, но готовила его явно сама. Сверху пирог был украшен помидорами и пармезаном и сеточкой из анчоусов и оливок. Они ели его с салатом и тёплым плотным хлебом, вероятно домашним. На приготовление этого ланча ушло много сил. Энн, сама часто стремившаяся впечатлить, задумалась, какова цель Барбары.
– Вы говорили о вашем муже и вашей с ним компании.
Барбара очень быстро допила бокал вина. Лицо у неё раскраснелось. На мгновение Энн подумала, что она снова сменит тему, но та набрала побольше воздуха и продолжила:
– Я считаю, что Невилл лично заинтересован в открытии карьера именно в Блэклоу. Его семья владеет примыкающей землёй.
– Да, – сказала Энн, – я знаю.
– И теперь, насколько я понимаю, его мачеха мертва.
– Она совершила самоубийство.
– Вы знали Беллу Фёрнесс? – требовательно спросила Барбара.
– Не слишком хорошо. Мы встречались пару раз.
– Она управляла фермой. Теперь всё перейдёт к Невиллу.
– Значит, вы были знакомы? – Энн не удивилась. В деревнях, где люди живут так далеко друг от друга, Во и Фёрнессы почти соседи.
– Я слышала о ней.
