Ресторан был пуст, но Род стоял за стойкой. Он налил себе бренди в большой круглый бокал и, казалось, удивился и смутился, увидев Грэйс.
– Разве соцработник тебе не сообщила?
– О чём?
– Эдмунда тут нет.
– Где он?
– Слушай, мне правда очень жаль. Я вчера первым делом ей позвонил. – Он сделал паузу. – Он в больнице.
– Что случилось? Несчастный случай?
– Ничего подобного. Не такой случай.
– Что ты имеешь в виду?
– Он в Сент-Ник.
Сент-Николас был большой психушкой на окраине города. Викторианская готика, окружённая виллами 1930-х. Все о нём слышали. В начальных классах им обычно дразнились.
– Тебе нужно поехать в Сент-Ник, знаешь.
Она не знала, что сказать. Род вышел из-за барной стойки.
– Мне очень жаль, – повторил он. – Понимаешь, дело не только в пьянстве. У него началась депрессия, и не только из-за Сью. Смерть матери была для него ударом потяжелее, чем он притворялся. Я боялся, что он вытворит что-нибудь безумное. Я не справлялся. Ему нужна была помощь профессионалов. В любом случае больше того, что я мог ему дать. Больше, чем могла дать ты.
Глава двадцать пятая
Мисс Торн поехала с Грэйс навестить её отца в больнице. Грэйс вспомнились их визиты к Нэн. Антония Торн приехала в Лорел Клоуз на своей машине. Грэйс забралась на соседнее сиденье, и они тронулись, не сказав друг другу ни слова. Даже натянутая беседа, которая произошла в итоге, была почти такой же, как обычно.
– Как дела в школе?
– Очень хорошо, спасибо. – Это было правдой. Ожидалось, что на экзаменах Грэйс получит «отлично» по всем предметам, кроме французского.
– Нет проблем с Фрэнком и Морин?
– Никаких.
К больнице вела извилистая дорога вверх по горе. Машина резко остановилась, отбросив Грэйс вперёд и натянув до предела её ремень безопасности, когда перед ними прошаркали два старика. Мисс Торн что-то невнятно пробормотала, потянула ручной тормоз и попыталась тронуться на подъёме. Двигатель заглох, и она заволновалась, и ещё больше – когда увидела в зеркало приближавшуюся машину. При второй попытке она дёрнулась вперёд, и они поехали дальше.
Отца Грэйс держали в «Платане», одной из вилл. Сад был чист, но деревянные постройки требовали покраски. Дверь была заперта, и мисс Торн позвонила. Стоя на пороге, Грэйс решила, что не похоже на больницу, скорее – на большой загородный дом. Впечатление подтвердила женщина, открывшая дверь. Она выглядела именно как женщина, которая могла бы жить в таком доме. Она была худощава и элегантна, в синей юбке в складку и белой блузке с бантом на шее. Шёл 1985 год, и она напомнила Грэйс молодую версию Маргарет Тэтчер.
– Да? – сказала женщина вполне дружелюбно, но быстро. Она давала понять, что у неё много важных дел.
Мисс Торн всё ещё переживала то, как справилась с проблемами на горе. Она открыла сумку, уронила перчатку, нагнулась, чтобы её поднять.
– Мы к Эдмунду Фулвеллу.
– Извините. – Женщина любезно улыбнулась. – Время для посещений родственников – после полудня. Возможно, вы могли бы вернуться после ланча.
Мисс Торн привела в ужас сама мысль о том, что её могли принять за родственницу одного из пациентов. Она снова порылась в сумке и вытащила ламинированный документ.
– Вообще-то, – сказала она, – я социальный работник. Я звонила.
Грэйс заглянула за спину женщины в синей юбке. По коридору, словно в замедленной съёмке, шла тоненькая девушка, ненамного старше её самой, в ночной рубашке и тапочках. Пахло казённой едой и сигаретным дымом.
– Мы договорились на одиннадцать часов. – Теперь мисс Торн негодовала.
Женщина извинилась. Она представилась дежурной медсестрой смены.
– У Эдмунда всё очень хорошо, – сказала она, словно это могло оправдать её в глазах мисс Торн. – Врач им очень доволен. Через пару недель можно будет говорить о выписке. Сейчас мы их долго не держим. – Она, видно, впервые заметила Грэйс. – А это кто?
– Дочь, – резко сказала мисс Торн.
Медсестра, которую, судя по бейджу, звали Элизабет, впустила их и закрыла за ними дверь.
– Ах да! – Она со значением посмотрела на мисс Торн. – Разумеется.
В здании было удушающе жарко. Коридор шёл по всей длине виллы. Большие раскрашенные батареи стояли там на одинаковом расстоянии друг от друга, и каждый раз, когда они проходили мимо них, их обдавало волной жара. Элизабет этого, казалось, не замечала, но Антония сняла свой кардиган, а Грэйс перекинула куртку черз плечо, держась за ярлычок.
– Вы можете воспользоваться комнатой для приёмов. Там будет тихо. Стэн, ты видел Эдмунда?
Стэн, мужчина средних лет в сером комбинезоне, мыл пол. Грэйс праздно задумалась, пациент он или из персонала. Он покачал головой и продолжил возить шваброй по линолеумной плитке.
Элизабет распахнула дверь в большую комнату. Перед телевизионным экраном были выстроены в ряд стулья. По телевизору весёлый молодой мужчина, переодетый клоуном, мастерил воздушного змея из обёрточной бумаги и оранжевой верёвки. За его спиной стоял пластиковый автобус, на котором сидели плюшевые медведи и куклы. Программа, казалось, зачаровала зрителей. Грэйс не верилось, что её отец, даже будучи больным, может наслаждаться детскими передачами, но разобрать, был ли он там, не представлялось возможным из-за облака сигаретного дыма и людей, сидевших к ней спиной.
– Кто-нибудь видел Эдмунда? – спросила Элизабет. Она говорила тем же голосом, что и телеведущая. Грэйс подумала, что она в любую минуту может прервать песню Большого Теда и Джемаймы.
– Комната для некурящих.
Информация была предоставлена кем-то неизвестным. Никто не обернулся от экрана.
Комната для некурящих была такой же большой, как и та, что с телевизором, но в ней находились лишь двое, усевшиеся в кресла у окна. Форточка, слишком крохотная, чтобы кто-то мог вылезти наружу, была открыта, впуская поток холодного воздуха. Двое, казалось, глубоко погрузились в разговор. С отцом Грэйс была ширококостная темноволосая женщина в вельветовых брюках и хлопковой рубашке в клетку. Приблизившись, Грэйс услышала, как та говорит:
– Я не привыкла так рассиживаться. На последнем месте меня прикрепили к саду, где выращивали овощи на продажу. Ты гнул спину за работой, но скучать времени не было.
Она отнюдь не принадлежала к тому типу женщин, который нравился Эдмунду, но Грэйс почувствовала между ними доверие, которого не замечала раньше в его отношениях с женщинами. Со Сью, скажем, он флиртовал, был предан ей, но никогда не вёл себя как друг.
Ответ Эдмунда утонул в повторившемся несколько раз крике экзотической певчей птицы, сидевшей на насесте в клетке у стены. На двери клетки висел огромный замок. Грэйс задумалась, не раздражал ли крик птицы пациентов так сильно, что они пытались убить её. Она бы не удивилась. У другой стены располагался водоём с тропическими рыбами. Вода была мутной и зелёной.
