Письмо начиналось списком вопросов о Белле. Он как-то узнал о суициде и хотел знать о нём всё. «Как она умерла? – спрашивал он. – Ты была там, когда они её нашли? Они уверены, что это самоубийство?»
Сперва вопросы сбили её с толку. С чего отцу, даже в столь возбуждённом состоянии, так беспокоиться о смерти фермерской жены средних лет? Затем брошенная невзначай фраза всё прояснила. Он писал, словно считая это само собой разумеющимся: «Ты, конечно, помнишь Беллу из больницы». Тогда Грэйс вспомнила. Впервые она связала жертву самоубийства и пациентку Беллу, главного участника терапевтической группы в Сент-Николас. Возможно, подсознательно она уже провела эту связь и поэтому воспоминание о пребывании отца в больнице так часто к ней возвращалось. Это была тревожная мысль.
Письмо продолжалось: «В газете была заметка о её похоронах. Мне бы хотелось пойти. Она была моим другом, и я чувствую себя ужасно от того, что не поддержал её больше, когда она в этом нуждалась. Но я не выдержу всех этих ужасных церемоний и понятия не имею, что сказать её семье и друзьям. Так я решил, что лучше приеду повидать тебя. Это избавит меня от хандры. Хотелось бы взглянуть, где Белла закончила жизнь. Так странно, что она прервала свою жизнь как раз в тот момент, когда началась моя. Возможно, мы могли бы прогуляться. Покажу тебе пару старых любимых мест. О том, как доберусь, не беспокойся. Предложил подвезти кое-кто из друзей».
Письмо завершалось на странной ноте: «Ты будешь осторожна, верно?» Ей это показалось трогательным. Обычно он за неё не беспокоился. Это она беспокоилась обо всём. И всё же ему не пришло в голову, что его приезд может быть ей неудобен или что после стольких требований она не захочет с ним видеться.
– Ему бы пошло на пользу, позвони я и попроси меня не беспокоить, – произнесла она вслух, но сама понимала, что так не поступит.
Она разорвала письмо на множество крошечных клочков и принялась подбрасывать их горсть за горстью в воздух и глядеть, как ветер разбрасывает кусочки по горе. Затем она зашагала дальше, далеко за пределы исследуемого участка, пока не пришла в деревню Ленгхолм. Грэйс думала, что позвонит отцу из таксофона, однако случайно наткнулась на дом с фотографии, дом, в котором её отец жил до того, как женился на маме.
Он был куда обыкновенней, чем ей представлялось, на окраине деревни, совсем не близко от большого дома, хотя с конца длинной улочки можно было увидать Холм-Парк. Там, конечно, было чище, чем при отце. Мусорные пакеты исчезли. Ей стало интересно, нельзя ли придумать правдоподобный предлог и зайти внутрь, но тут приехала Энн Прис, снова влезшая со своими вопросами. Кажется, она побывала в Холм-Парк, пила кофе с Ливви Фулвелл. Это удивило Грэйс, у которой не сложилось впечатления, что женщины близкие подруги. Ещё один знак, что надо быть осторожней.
Глава двадцать седьмая
В день похорон Беллы Грэйс проводила Рэйчел и Энн и стала ждать отца. Он, как ни странно, появился пешком, шагая по дороге в Блэклоу с маленьким рюкзаком за плечами. Путь через двор фермы был пешеходной тропой, и поначалу она решила, что он просто ещё один путник. Он шёл очень быстро, хотя однажды, заметила Грэйс, обернулся, чтоб взглянуть через плечо. Он выглядел нервным, беспокойным. Она поставила чайник, поскольку знала, что, едва придя, он захочет кофе, и вышла, ожидая его.
– Ты же не шёл пешком от самой деревни?
– Не понимаю, чему ты удивляешься. Для своего возраста я вполне спортивный.
– Не настолько.
– Отлично, – признал он. – До ворот меня подбросил друг.
– Тебе надо было позвать её на кофе. – Она предположила, что речь идёт о женщине. Род был единственным его другом-мужчиной, а отец всё ещё не утратил привлекательности.
– Я приглашал, но она немного застенчива. Кроме того, у неё дела. Она встретит меня наверху попозже.
Грэйс провела его в дом. Она ждала комментария насчёт состояния кухни, но он, казалось, был слишком озабочен, чтобы выражать неодобрение.
– Я видел это место издалека, но никогда не бывал внутри. Немного простоватое, правда? Но думаю, Грэйси, ты против такого не возражаешь? Привыкла обходиться без удобств.
В рюкзаке было аккуратно завёрнутое домашнее печенье, которое следовало съесть на ланч с кофе и пирогом со спаржей.
– Никакой выпивки, Грэйси. Надеюсь, ты отдаёшь мне должное.
Она подумала, что всё наладится. Когда Грэйс прочла его письмо, она забеспокоилась, что он станет плакать. Закатит сцену. Она не знала, хватит ли у неё энергии. Он настоял на том, чтоб она провела ему экскурсию по коттеджу, и постоянно задавал вопросы, на большинство которых у неё не находилось ответа. Он расспросил о Белле и Даги и о том, как они с этим справились. О Констанс Бейки, и фонде, и о приезжих студентах и их работе.
Грэйс накрыла стол к ланчу в гостиной. Он всегда считал, что к еде следует относиться серьёзно. Ненавидел пикники.
– Похоже, тебя не помешает подкормить, – сказал он, и это лишь наполовину было шуткой.
Она смогла съесть пирог. Большую часть.
– Я хочу увидеть, где жила Белла, – заявил он.
– Ты уже видел. Ты проходил мимо фермерского дома по дороге сюда.
– Я хочу нормально рассмотреть.
Она пожала плечами. Казалось, спорить тут не о чем. Они стояли на пустом дворе, по одну сторону которого был дом, а по другую – сарай, куда Белла отводила ягнившихся овец. Стоял ветреный солнечный день. Ветер нёс по горе тени небольших облаков. Эдмунд направился к сараю, снял засов с верхней части двери и заглянул внутрь. Там были деревянные загоны и куча грязной соломы. Он быстро обернулся.
– Я хочу зайти в дом, – сказал он.
– Это невозможно. Он заперт.
– У тебя должны быть ключи. На крайний случай.
– Полиция всё заперла после отъезда Даги.
– Мне нужно увидеть, где она жила. Она всё время об этом рассказывала, но я так и не зашёл.
– Так вы общались? – Она об этом не знала.
– Пара человек из прежней группы иногда встречались. Ну, знаешь, для ободрения, поддержки, это помогает.
– Да, наверное. – У него все ещё случались приступы депрессии, но он больше не попадал в Сент-Ник.
– Значит, ты понимаешь, почему мне нужно внутрь.
– Извини, – ответила она, начиная терять терпение. – Это невозможно. Я уже сказала, что у меня нет ключей.
– Тогда нам придётся взломать дверь.
– Ты с ума сошёл! – крикнула Грэйс, приблизив своё лицо к его в надежде, что это приведёт его в чувство. – Как ты собирашься потом выйти сухим из воды? Тебе не кажется, что я уже и так много здесь потеряла?
– Да, конечно. Мне жаль. – Казалось, он вот-вот заплачет. – Просто ты не понимаешь… Для этого нужно побыть в таком же отчаянии. И потом – я чувствую свою ответственность. Возможно, мне стоило догадаться.
