– Когда вы в последний раз общались?
– Несколько наших встречались в ресторане где-то месяц назад. Род иногда разрешает мне готовить для них, когда место закрыто. И я звонил ей за неделю до её смерти.
– Зачем?
Вопрос явно его шокировал.
– Это личное. Не хочу об этом говорить.
– Полиция может захотеть переговорить с тобой. Рэйчел сказала, что они хотели отыскать людей, у которых могут быть предположения о том, почему она убила себя.
– Рэйчел?
– Рэйчел Лэмберт. Она обеспечивает выполнение проекта. Белла была её подругой.
– Не знал, что у Беллы, кроме нас, были друзья.
Вот вам, подумала Грэйс, и представление Рэйчел о том, что они с Беллой были ближе, чем мать и дочь. Белла даже не сочла её заслуживающей упоминания.
– Как бы то ни было, – внезапно сказал Эдмунд, – я не хочу иметь никаких дел с полицией. Белле бы это пришлось не по нраву. Она давно оставила всё это позади.
– Всё это?
Но он покачал головой и отвернулся. Он обошёл дом, заглядывая по очереди в каждое окно, иногда прикладывая ладонь между лбом и стеклом, чтобы отражённый свет не слепил.
– Не знаю, что ты ожидаешь обнаружить.
– Не могу понять, что здесь происходило, – заявил он, словно не слыша её. – Какой она была?
– Откуда мне знать? – огрызнулась Грэйс. Такое заглядывание в дом умершей казалось ей нездоровым, и она волновалась, что Рэйчел или Энн могут рано вернуться и застать их за этим. – Она покончила с собой в ночь моего приезда.
– Точно, – раздосадованно пробормотал Эдмунд, словно Грэйс была как-то виновата в этом, словно её грядущее прибытие послужило толчком к самоубийству Беллы.
– Тогда вернёмся обратно в дом? – Грэйс мягко дотронулась до его руки в попытке помириться. – Здесь нам делать больше нечего, и я замёрзла.
Она проводила его до Бейкиз. Он пошёл без возражений и сидел тихо, пока она делала чай. Затем он взглянул на часы.
– Скоро мне пора. Она сказала, что будет там где-то в пять. – Она. Без имени. Может быть, он даже не мог его вспомнить. После Сью он старался не слишком привязываться.
– Я пройдусь с тобой по дороге.
– Нет, – быстро возразил он, так что Грэйс задумалась, не сочинил ли он эту поездку. Возможно, он не признался, что у него есть дочь. – Я говорил тебе, что она стеснительная.
– Тогда я попрощаюсь здесь. – Они неловко стояли в узкой кухне.
– Итак? – спросил он, стараясь изобразить отцовское добродушие. Теперь было похоже, что ему не хочется уходить. – Как проект?
– Непросто. Делаю, как ты просишь.
– Нет, что ж, я это ценю. Но ведь ты и сама этого не хочешь, разве не так? Огромного шрама на горе. На моей земле. – Он заколебался, посмотрел на неё со значением. – Нашей земле.
– Я даже не уверена, что это в конце концов поможет.
– Что ты имеешь в виду?
– Пара выдр. Какое значение они имеют в сравнении со всеми этими деньгами, всеми этими рабочими местами. Вот что скажут люди!
– Больше, чем пара. – Он снова сделал паузу. – По крайней мере – согласно твоему исследованию. Значительное количество. Ты это обещала.
– Не уверена, что смогу продолжать в том же духе. Рэйчел уже сомневается в моих подсчётах.
«И в любом случае из меня плохой лжец», – подумала она. Но речь идёт о науке. О важных вещах.
– Эй, сделай всё, что сможешь! Ради меня.
– Ладно, но это тяжело.
– Понимаю. – Но он не понимал вовсе. Как избалованный ребёнок, он не видел ничего, кроме собственных потребностей и своего горя. – Слушай, я, наверное, пойду.
– Не можешь заставить её ждать, – с сарказмом заметила Грэйс.
– Нет.
Она вышла с ним наружу, затем повернула в противоположном направлении, к старому руднику. Она специально не обернулась, чтобы помахать ему. Она присела среди развалин старого рудника, поближе к ручью, который, когда его заключили в сток, казался очень быстрым и глубоким, и снова принялась размышлять. Грэйс знала, что это опасно, эта одержимость, это желание отыскать смысл и связь. Она почти уверилась, что все события, беспокоившие её, связаны в одну искусную сеть, – смерть Беллы, враждебность Энн, карьер, человек, который, видимо, следил за ней. И она была пауком в центре сети, провоцировала возникновение событий, не понимая причин.
Наконец длина теней, отбрасываемых на здание рудника, заставила её осознать, что уже поздно. Пока она шла к коттеджу в оранжевом вечернем свете, нагрузка помогла расслабиться и ей пришло в голову, что она может быть больна, как и отец. Он тоже может быть параноиком, а она читала, что подобные болезни могут передаваться по наследству. Мысль скорее обнадёжила её, чем напугала. Можно было поговорить с кем-нибудь. Получить лечение. Возможно, нет никакой опасности. Всё в её сознании.
Грэйс два дня держала эту мысль в голове, достаточно долго для того, чтобы черкнуть пару строк отцу, спрашивая, не мог бы он договориться о приёме к его врачу в Сент-Никс, и написать письмо Антонии Торн. Деталей в письме не было. Она пока не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы довериться бумаге. Она просто написала, что было бы неплохо поговорить. Кое-что её беспокоит. Рэйчел подвезла её в Ленгхолм, откуда можно было отправить письма. Даже когда они были запечатаны, Грэйс не хотелось их отдавать.
Глава двадцать восьмая
Грэйс отправилась в паб с остальными, только чтобы воспользоваться телефонной будкой в Ленгхолме. Не то чтобы она с пуританской строгостью относилась к совместной выпивке, но ей претили теснота в толпе, толкотня в баре, дыхание незнакомцев на её шее. Иногда, чтобы не показаться высокомерной, она гуляла с ребятами из общежития, и на студенческих сходках всегда было шумно и полно народа. Эдмунд никогда не предлагал сходить вместе в паб. Когда он пил – это было всерьёз, наедине с самим собой и за закрытыми дверями.
Рэйчел, должно быть, думала, что Грэйс станет сопротивляться, поскольку сказала, предлагая поездку:
– Указание руководителей проекта. Надо пойти. Нам всем полезно ненадолго вырваться отсюда.
Так что они забрались в крошечный автомобиль Рэйчел и в темноте поехали в Ленгхолм. Грэйс немного беспокоило, что вся работа осталась в Бейкиз, – когда дом на ферме пустует, туда любой может вломиться, однако остальные заявили, что это просто смешно. Кому может понадобиться ехать в такую даль, только чтобы украсть кучу бумаг и пару биноклей? И Грэйс поняла, что, наверное, ведёт себя глупо. С помощью других людей она это осознала.
Она досидела почти до закрытия паба, чтобы позвонить отцу из телефонной будки на улице. За то недолгое время, что они провели в пабе, Энн успела выпить четыре джина и флиртовала с молоденькими парнями в баре.
