– Разумеется.
– И у Роберта особенно не было права голоса в этом деле. Пожилая леди была ещё жива. Ты не была знакома с пожилой леди.
Это не было вопросом. Ливви хорошо подготовилась. Мать Роберта умерла до переезда Энн в Ленгхолм. Однако ответа от неё она все же ждала.
– Нет.
– Она была жуткой, настоящий тиран. Знаете, Роберт её боялся. Можешь представить, что настолько боишься собственной матери? – Она сделала паузу, понизила голос, заговорив доверительно: – Мне не кажется, она была не в себе. Я, конечно, не стала бы говорить это Роберту – он очень ей предан, – но иногда я задумываюсь, не в этом ли корни проблем Эдмунда. Считается ведь, правда, что психические заболевания передаются по наследству.
– Так это леди Фулвелл изгнала Эдмунда из дома предков?
– Я бы не стала так это называть.
– Как бы ты стала это называть?
– Понимаешь, с Эдмундом всегда было непросто. Даже в детстве. Роберт мне всё о нём рассказал. Сегодня мы бы сказали, что у него какое-то расстройство или синдром. Тогда же они не знали, что предпринять. Его исключили из школы, из нескольких школ. Единственной, кто мог его как-то контролировать, была женщина, которую мать Роберта наняла помогать на кухне. На роль няни она явно не подходила, но в конце концов ею стала, поскольку никто больше не мог его выдержать. Судя по всему, она была наполовину цыганка и не слишком чистоплотная. Для семьи всё это было ужасно сложно. То есть, разумеется, детей любят одинаково, но к Эдмунду, должно быть, непросто было питать какую-то привязанность. Тогда казалось, что он ничего не умеет. Разве что напиваться в «Ридли Амс» и гоняться за фермерскими дочками.
Братался с плебсом, подумала Энн. Этого бы от него не потерпели.
– Кроме того, его никто не выгонял из Холла. Он переехал в один из домов при усадьбе, потому что хотел большей самостоятельности. Больше личного пространства. На самом деле я считаю, что Роберт был щедр к нему. Он жил в том доме, не платя аренду, а это было место, которое мог бы занять один из работников. И он никогда не делал ничего полезного для управления семейным бизнесом.
– Мать Грэйс был дочкой фермера?
– Нет, – медленно сказала Ливви. Затем: – Грэйс ничего об этом не упоминала?
– Ничего. Я не знала, что вы родственники. Я как-то пошутила насчёт этого.
– Она даже тогда тебе не сказала?
– Нет.
– Интересно, почему она была такой скрытной.
– Может, она вас стыдилась и не хотела признавать родство, – небрежно сказала Энн. – Вы, знаете ли, не слишком популярны среди активистов по охране природы. Продаёте ценный ареал под разработку месторождения. – Она замолчала, заметила, что Ливви готовится применить старый защитный приём – они охраняют семейное наследие, – и быстро добавила: – Так кем была жена Эдмунда?
– Её звали Хелен. – Ливви нервно хихикнула. – Она была дочерью приходского священника. Очень в духе Лоуренса. Хотя Роберт убеждён, что Эдмунд соблазнил её лишь затем, чтобы позлить мать. Конечно, она была беременна, когда они поженились. Но на маленьком сроке. Этого не было видно. И она была отчаянно влюблена. Роберт утверждает, что Эдмунд был очень хорош – эдакий нечёсаный дикарь. Она думала, что будет за ним присматривать, что он бросит пить. Она думала, что заставит его утихомириться.
– А он?
– На какое-то время, как ни странно, так и было. Он стал почти респектабелен. Они купили маленький дом у побережья. Хелен считала, что он должен уехать из Ленгхолма и начать с чистого листа. Всё было очень по-мещански. Он даже нашёл что-то вроде работы. Открыл с другом ресторан.
– «Огни гавани».
– Так Грэйс тебе об этом рассказывала.
– Нет, я там была. Я видела его. Конечно, не зная, кто он такой.
– А, – сказала Ливви. – Я слышала, что он снова вернулся к Роду, когда бросил путешествовать.
– Я так понимаю, что мещанская мечта долго не протянула.
– О, какое-то время. Пару лет. Семья думала, что он изменился. Хелен им нравилась. Она была кроткой малышкой. Они заставили её погостить в Холле после рождения ребёнка. И после. Интересно, помнила ли Грэйс это время. Наверное, нет. Она была совсем маленькой.
– Что же случилось?
– Эдмунд завёл интрижку. Не знаю, кем была та женщина. Не уверена даже, что Роберт знал. Хелен очень серьёзно это восприняла. Полагаю, воспитание в доме приходского священника внушило ей старомодные идеи.
– Очень по-мещански, – заметила Энн.
Ливви на сарказм не отреагировала.
– Вполне. Обычно в таких вопросах можно найти обходной путь.
«Ты имеешь в виду, что у тебя есть любовники, – подумала Энн. – Или, может, у Роберта. Возможно, ему приглянулась няня Арабелла. Он легко мог бы увлечься молодой женщиной. Он женился на Ливви, когда та была ещё ребёнком, хотя едва ли мне его осуждать».
– Однако Хелен покончила с собой, – сказала она.
«Как и Белла, – пришло ей на ум, – но не как я. Не найти мужчину, который смог бы толкнуть меня на это».
– К несчастью, да.
– И Эдмунд сбежал.
– Мне кажется, он был в самом деле очень расстроен случившимся. Он и правда по-своему любил Хелен. И девочку.
– Но не настолько, чтобы заботиться о ней.
– Мужчины нечасто это делают, даже в наши дни.
«Или женщины твоего круга, – подумала Энн. – Ты платишь людям, чтобы они этим занимались. А сильно ли старались мои родители заботиться обо мне?»
– Мать Роберта не чувствовала никакой ответственности за Грэйс?
– К тому времени она уже болела, – ответила Ливви. – У неё и впрямь не было на это сил.
– Неужели ребёнок в доме стал бы такой обузой? – поинтересовалась Энн. – Это большой дом. Ей бы даже видеть её не приходилось.
Ливви отвернулась от Энн и уставилась на горизонт.
– Дело ведь не только в Грэйс, верно? – сказала она.
Энн не сразу поняла, к чему она клонит.
– Ты хочешь сказать, что, поселись здесь Грэйс, семье пришлось бы принять обратно и Эдмунда.
Ливви кивнула, радуясь, что ей не пришлось произносить это вслух.
– От него было ужасно много проблем.
– Были ли от него проблемы в последнее время?
– О чём ты?
– Полиция говорит, что он исчез. Я подумала, что он мог появиться в доме.
– Боже милостивый, нет, мы последние, к кому бы он обратился. Он никогда не ладил с Робертом, и я его совсем не знаю. – Она сделала паузу. – У Грэйс, правда, всё сложилось неплохо, несмотря ни на что. Я так понимаю, у неё было два высших образования. Эдмунд, должно быть, очень гордился.
