«Должно быть, кто-то гуляет, – подумала она, – или Энн пришла помириться со мной. Хотя на Энн, как и на Грэйс, были джинсы».
Рэйчел снова почувствовала себя выбитой из колеи, когда подошла к ловушке для воронов. Её поставили на куске сухой земли недалеко от лесохозяйства, так близко, что чувствовался запах хвои. Рэйчел знала, что лесники ненавидят воронов – даже Белла хотела от них избавиться, – но решила, что перед ней особенно жуткая форма регулирования популяции, жуткая не для убитых птиц, но для тех, что играли роль приманки.
Ловушкой служила большая клетка из проволочной сетки с отверстием на крыше. Внутри клетки махал крыльями живой ворон, провоцируя других и приглашая защитить свою территорию. Как только птица попадала в отверстие, пути назад уже не было. Видимо, им приходилось находить способы сосуществования, пока не приходил лесник и не прекращал страдания.
Лесник периодически двигал клетку. Вороны привязаны к своей территории и не улетают далеко, даже ради схватки. Последний раз, когда Рэйчел видела клетку, та была на краю болота рядом со свинцовым рудником. С ней был Питер – он отпустил одну из своих возмутительных шуток галантного кавалера. Тогда, по наивности, ей это льстило. Они увидели двух птиц в ловушке, и Питер сказал:
– Гляди, прямо как мы. Ты поймала меня, и нет пути назад.
Она улыбнулась, но даже тогда, хоть и хотелось верить ему, знала, что всё совсем наоборот.
Глава пятая
Рэйчел училась в магистратуре Даремского университета, когда впервые встретила Питера Кемпа. Она окончила бакалавриат в Кембридже, настолько далеко от Эдди, насколько возможно, затем переехала на север – не ради того, чтоб быть поближе к матери, но потому, что холмы стали её страстью. Всё началось с изучения тетеревов, затем её интерес привлекли болотные птицы, такие как кроншнеп и бекас. Рэйчел разрабатывала систему для точного их подсчёта, когда познакомилась с Питером. Коттедж Бейки был её базой. С Беллой они уже подружились.
Стоял ветреный апрельский день. Она приехала в Киммерстон по просьбе Боба Хьюлетта из природоохранной службы, которому её проект показался способом получить полезные данные задёшево. Они с Бобом встречались и раньше, и он ей не слишком нравился. Это был мужчина средних лет в твидовом костюме. Боб водил «Лендровер», где сзади сидела пара чёрных лабрадоров, и выглядел как сельский землевладелец. Рэйчел считала, что он слишком близок к местным фермерам, слишком отчаянно старается быть принятым в их круг, чтобы хорошо выполнять свою работу. Он жил в Ленгхолме, и она видела его в пабе, где Боб пил и обменивался панибратскими шлепками по спине с приятелями. Однако было ясно, что обижать его не стоит – однажды Рэйчел могла захотеть устроиться в правительственную природоохранную службу, – так что, получив приглашение на ланч в «Белый олень», чтобы обсудить её проект, она любезно его приняла.
– Я пригласил Питера Кемпа присоединиться к нам позже, – внезапно сказал Боб, когда принесли еду. – Он занимается тем же, чем занимаешься ты, для фонда дикой природы. Вы можете быть полезны друг другу.
Тогда она услышала про Питера впервые, хотя Боб полагал, что она знала, о ком идёт речь.
«Белый олень» был основательным каменным отелем на широкой главной улице Киммерстона. Когда-то это было единственное место в городе, где можно было поесть. Теперь открылись индийский ресторан, пиццерия, появилась китайская еда на вынос, и «Белый олень» утратил свой лоск. Вечером пятницы бар отеля был прибежищем желавших выпить несовершеннолетних. Часто бывало шумно, со стычками по пустякам и визитами полиции. В оставшиеся дни недели здесь царил дух элегантного упадка. У немолодых официанток в чёрно-белой униформе было немного клиентов, даже в дни, когда открывался рынок, ресторан в кои-то веки наполнялся народом. Здесь гордились «традиционной» кухней, то есть пережаренными овощами и вязкой коричневой подливкой, которую подавали к каждому блюду. Сообщение Рэйчел о том, что она вегетарианка, вызвало переполох. В конце концов, перед ней поставили омлет с жёстким, как подошва, сыром.
Упомянув Питера Кемпа, Боб лучезарно улыбнулся ей через стол. Он говорил тоном эдакого буколического дядюшки, на её вкус – чересчур фамильярно. Несмотря на то что снаружи стоял припаркованный «Лендровер», он выпил пару стаканов скотча, пока они ожидали заказ, и затем пинту пива, чтоб запить еду. Рэйчел решила, что Питер Кемп, должно быть, недавно в Фонде дикой природы. Она знала большую часть команды. Она была уверена, что он ей не понравится; помощь с проектом ей не требовалась. Эдди бы резко ответила на покровительственные манеры Боба – многозначительная улыбка, направляющая рука на её талии, – но Рэйчел всегда было сложно быть решительной без грубости.
Впервые она увидела Питера, когда он мялся в дверях обеденной залы. Его наполовину скрывал из вида тёмный дубовый шкаф, в котором стояли заляпанные стеклянные бутылочки и лежали фасованные пакетики с соусом тартар. Она заметила, как страдающая артритом официантка подошла к нему, чтобы сообщить, что он опоздал на ланч. Питер покачал головой и мило улыбнулся ей, кивнув в их сторону. Рэйчел точно знала, что пожилая дама будет вспоминать эту улыбку весь остаток дня. Он выглядел очень юным – шестиклассник, которого отпустили из школы в обед, отпустили, почти наверняка, из хорошей школы. Направляясь к ним, он улыбался с очаровательной застенчивостью, которая была его отличительной чертой, но Рэйчел ощутила исходившую от него уверенность, следствие дорогого образования.
Он был спортивным. Это она тоже почувствовала. Даже идя по ковру с цветочным рисунком в обеденной зале, он шёл размашисто, широким шагом. Он сел за стол и протянул руку Бобу в официальном приветствии. Они обменялись парой слов, и затем Питер повернулся к ней. Рэйчел пришлось приподняться на стуле, чтобы ответить на рукопожатие, и она ощутила неловкость, невыигрышность своего положения.
– Я, разумеется, знаю ваше имя из доклада о птицах, – сказал он. – И от коллег. Вам, конечно известно, что у вас впечатляющая репутация.
Она снова услышала в его голосе искренность школьника, желающего угодить. Она знала, что ею манипулируют, но после той улыбки официантке не могла перед ним устоять.
Даже поддавшись лести, она чувствовала, что Питеру что-то от неё нужно. Он сообщил, что хотел бы посмотреть её участок исследования и сопоставить разработанные ею методы с его собственными. К тому времени, как Боб Хьюлетт допил вторую пинту – они с Питером взяли на двоих кофейник кофе, – она пригласила его в Бейкиз на пару дней, взглянуть на её работу. Выходя из отеля, Рэйчел чувствовала, что стоит на ногах хуже, чем Боб, который точно был не вполне трезв и уехал, помахав им рукой; лабрадоры бешено лаяли на заднем сиденье.
Той весной Питер провёл в Бейкиз больше, чем пару дней. В конце концов он стал бывать там чаще, чем в офисе, и, как правило, оставался на ночь. Оправданием ему служило, что Фонд дикой природы собирается купить в горах землю под заповедник. Возможно, не в этой части страны, но ему требуется собрать основные данные по болотным птицам, чтобы выбрать правильное место для означенных целей. Рэйчел знала, что это предлог – он мог воспользоваться её данными, когда проект будет завершён, – и ей было приятно.
