Она подловила его, когда он вышел из коттеджа, направляясь к своей машине, и они встали поговорить, укрывшись под его огромным чёрным зонтом.
– Ничего очевидного, – сказал он. – Не заколот и не задушен.
– Значит, не как его дочь.
– Нет.
– Но у тебя должны быть какие-то предположения.
– Самый вероятный сценарий на данный момент? Что он напился до бесчувствия.
– И это его убило?
– Это облегчило задачу убийце.
– Ты считаешь, что это убийство?
– Я сейчас работаю в этом направлении. – Он помолчал. – Моя интуиция. Если ты веришь в интуицию.
– Я верю в твою.
– Я не удивлюсь, если обнаружится, что он задохнулся, умер от удушья. Ты же понимаешь, что пока я просто размышляю вслух?
– Как?
– Я не ясновидящий. – Но он не выглядел раздражённым. Он спокойно стоял, пока дождь барабанил по его зонту. Вера подумала, что его дома тоже никто не ждёт. Он спросил: – Ты была внутри?
– Пока нет.
– Дом был частично обставлен. Похоже, так его сдавали работникам. Есть гарнитур мягкой мебели из трёх предметов с парой разбросанных подушек. Это могли сделать одной из подушек. Но следов борьбы нет. Он едва ли понял, что происходит.
– Спасибо, – сказала она. – А время смерти?
– Тут я никогда не даю гарантий.
– Я знаю.
– После полудня, но до пяти. Я правда не могу сказать точнее. Это всего лишь догадка.
– Поняла.
Он был худощавым мужчиной лет шестидесяти, всегда в тёмном костюме и с мягкой речью, внушавшим доверие, словно семейный гробовщик. Однажды он сказал Вере, что служит церковным старостой в маленькой пресвитерианской церкви. Насколько ей было известно, никакой другой семьи у него не было. Будет ли этого достаточно, когда он уйдёт на пенсию?
Он проводил её к машине, держа над ней зонт, хотя она уже и так вымокла, пока шла от дома. При этом сам он остался без зонта, и дождь стекал ему по шее.
– Я сообщу, как только появится что-то определённое.
– Я знаю, – ответила она. Она коснулась рукой его руки, когда полезла в сумку за ключами.
Как она и ожидала, в Бейкиз всё ещё горел свет. Никто не догадался задёрнуть занавески, и она ощутила прилив злости на Джо Эшворта или того, кто его заменял. Женщины, сидевшие в доме, были лёгкой мишенью для любого, кто мог притаиться в саду или в холмах за домом. Потом она подумала: «Ведь это я сделала их мишенью. По сути, к этому сводилась моя стратегия».
Она была так убеждена в своей правоте. Она знала, что убийство как-то связано с разработкой карьера. Нутром чуяла. Она выросла в этой местности, с людьми, влюблёнными в неё, и ей казалось, что она понимала. Убийца виделся ей психом со странной одержимостью этим пейзажем, или этими женщинами, или и тем и другим. Она думала, что, если они останутся здесь, он вернётся. Не сможет устоять. Но, очевидно, она ошиблась. Ей придётся начать сначала, непредвзято. Значит, нужно работать. Работать намного больше обычного, и она не была уверена, что справится.
Она припарковала машину во дворе и вошла через кухню. Мокрые сандалии хлюпали по полу, так что она сняла их на пороге и прошла дальше, оставляя на линолеуме влажные следы. Стук дождя по крыше и окнам, видимо, поглотил шум её машины, потому что она застала их врасплох. Они сидели за столом, играя в карты. Джо Эшворта сменил констебль в форме, и у него тоже были карты. Они обернулись, словно застыв на мгновение, освещённые мягким светом торшера.
Вера прошла через комнату к панорамным окнам и задёрнула занавески.
– Так намного уютнее, – сказала она. И добавила: – Осталась ли ещё выпивка? Я бы прикончила стаканчик скотча.
Эдди плеснула немного в бокал.
– Миссис Прис, наверно, рассказала вам о случившемся.
– Что Эдмунд мёртв, – ответила Рэйчел. – Значит, всё кончено? Он убил Грэйс, потому что она не стала бы лгать ради него, чтобы остановить разработку, а теперь покончил с собой.
– Рано судить.
Что бы патологоанатом ни сообщил ей, это было конфиденциально. Она, может, и болтушка и чаще нарушает правила, чем следует им, но эту информацию передавать не стоило.
– Но его же не могли убить?
«Они праздновали, – подумала Вера. – Не слишком шумно, потому что это было бы нехорошо в свете гибели двух человек. Но они действительно считают, что всё кончено. Дело закрыто. Больше не надо оглядываться через плечо в горах и посматривать в зеркала машины по дороге».
– Послушайте, – сказала она. – Нельзя сказать точно, пока врач не проведёт все исследования. Я должна исходить из того, что это смерть при подозрительных обстоятельствах, пока не будет доказательств обратному. Иначе часы, даже дни расследования будут потрачены впустую. Так что придётся задавать вопросы. У вас, конечно, тоже есть вопросы.
– Что он там делал? – спросила Эдди.
– Прятался, хотя мы не совсем уверены почему. Мы не рассматривали его всерьёз как подозреваемого, пока он не исчез.
– Может, чувство вины, – заметила Эдди. – Если он убил свою дочь.
– Может. – Вера взглянула на Энн и Рэйчел. Ей хотелось их подбодрить. Она чувствовала себя виноватой за то, что пришлось положить конец их празднику. – Он был у Нэнси Дикин, когда вы пришли туда поговорить с ней.
– Не может быть! – Ей удалось их удивить. Они изумились двуличности старушки. – Наверное, он всё это время был в ванной. Неудивительно, что она не хотела, чтобы мы поднимались наверх.
– Я слышала шум, но решила, что это попугай.
– Он поэтому переехал к усадьбе? – спросила Рэйчел. – Потому что мы приходили к Нэнси?
– Возможно.
– В таком случае мы могли спровоцировать его смерть. По крайней мере, там у него был кто-то, кто за ним приглядывал.
– Это не ваша вина, – сказала Вера. – Это я попросила вас пойти. – Она перегнулась через стол. Они сбросили свои карты, и те лежали на столе веером. – Теперь слушайте. Я должна действовать исходя из того, что Эдмунда убили. Это не значит, что так и было, но я вынуждена это предполагать. Вы понимаете?
Они кивнули.
– Когда Рэйчел подумала, что Белла и Эдмунд могли быть знакомы, что они могли находиться в больнице в одно и то же время, я не воприняла это всерьёз, потому что это не казалось существенным. Жертвой была Грэйс. Эдмунд с ней почти не общался. Однако теперь это может быть важнее. Возможно, Рэйчел была права всё это время. Вы можете вспомнить, не говорила ли Белла что-нибудь, что могло бы их связать?
– Нет. Откуда? Я даже не знала, что она была в больнице, до её самоубийства.
– Я имею в виду, недавно. Что-то, что могло бы заставить предположить, что Белла и Эдмунд общались?
