Все восемь или девять лет с тех пор, как Шер покинул Круг, его постоянная расточительность была пыткой для нее. Обычно драконы думают периодами в сотни лет, а когда планируют семьи или владения – в тысячи лет. Благородна Бенанди испытывала почти физическую боль, видя, как золото, которое скапливали годами, ускользало сквозь когти ее сына в одну ночь за игорным столом. Молодые драконы всегда будут искать приключений, случись они на пути к принцессе, которую надо спасти, победив по дороге рыцарей, или на охоте на опасную дичь, или полночи бросая игорные кости. Есть такие, как Бон Агорнин и его младший сын Эйван (если бы она о нем знала), кто даже в наши дни рискуют, но ухитряются накапливать состояние с самых ранних лет. Таких же, как Шер, пожалуй, больше – они расстаются со своими состояниями, с трудом потом понимая, куда делось накопленное столетиями.
Некоторые родители пытаются обуздать разгул сыновей, отправляя их в армию, что хорошо помогает во время войны, но может быть разрушительным в мирное время в каком-нибудь модном гарнизоне. Другие организуют для них туры в дальние земли, но романтика и приключения, которые ждали когда-то в дальних краях, теперь, увы, часто сводятся к привычному стуку игорных костей в таком же стаканчике, как дома, – только сделан он искусными пальцами Яргов. Благородна Бенанди не делала ни того, ни другого, а скорее доверяла здравому смыслу своего сына, хотя доверие ее уже заметно истощалось, когда этим поздним летним утром он внезапно вернулся домой.
Она правильно поняла смысл его возвращения. В былинные времена сильные молодые драконы возвращались в свои владения после сражений в битвах с накопленным сокровищем в тот момент, когда были готовы к оседлой жизни, часто даже невесту с собой приводили. Да и сейчас часто было так – виды на определенную невесту могли привести дракона к решению остепениться. Каждая мать всякой дочери мечтает о том, чтобы именно на их дочь упал взор подходящего титулованного дракона, который достиг этого переломного момента в жизни. Благородна Бенанди благодарила судьбу за то, что никогда не была матерью дочерей и что вырастила только одного сына, который вечно нарушает ее покой. Она надеялась, что взор Шера никогда не упадет ни на какую определенную драконицу, как не бывало и раньше, за исключением этого детского недоразумения с Фелин много лет назад. Все его разгульные годы она мечтала, что, когда побуждение осесть придет, она сможет сама выбрать приятную, близкую по духу сноху, с богатством и званием, подходящими положению ее сына.
То, чего она хотела, было бы совершенно неслыханно в доисторические времена, не потому, что в то время драконы были менее склонны слушать старших, но потому, что в те времена не бывало, чтобы мать прожила так долго после рождения сына. Годами она посещала близлежащие владения, чтобы посмотреть на дракониц в семьях соседей, и даже в сезон выезжала в Ириет осмотреть выводок дочерей, выставленных в свете на этот год. Шер выказывал крайнее безразличие ко всему этому, и до сих пор она позволяла ему следовать своим путем. Теперь, когда он обнаруживал признаки склонности к оседлому образу жизни, было самое время представить ему результаты своей работы.
Фавориткой среди дракониц у Благородной Бенанди в настоящее время была Почтенная Геленер Телсти. Эта драконица приходилась племянницей нынешнему Высокородному Телсти и, таким образом, происходила из отличной семьи, хотя и не носила пока собственного высокого титула. Ее отец был священником довольно высокого положения в церковной иерархии, очень богат, к тому же ожидалось, что его сделают Святейшим при первой же возможности. Кроме Геленер, у него было два сына, которых нужно было обеспечить, но, поскольку никто из детей их Высокородного дяди не выжил, предполагалось, что одного из племянников усыновят в главную ветвь семьи, а второму предоставят присоединиться к Церкви, где их отец обладал немалым влиянием. Геленер, единственной дочери, по слухам, приготовили приданое в семьдесят тысяч крон. Кроме того, она слыла довольно благонравной девицей, а ее ныне здравствующая мать была одной из приближенных подруг Благород Бенанди. Преподобной Телсти, матери Геленер, не терпелось хорошо выдать Геленер замуж, потому что дочь вот уже два года как на выданье, а угодить ей очень трудно. Кроме всего прочего, Преподобна Телсти желала союза с Благород Бенанди и титула для своей дочери.
Поэтому Благородна написала утром письмо своей старой подруге, побуждая ту приехать погостить, привезти Геленер и либо самой остаться погостить, либо оставить свою дочь в Бенанди с длинным визитом. Именно это занятие прервало появление Фелин. Благородна снова принялась за письмо, как только подруга и сын оставили ее. Если бы она знала, что Шер собирается приехать, она бы устроила этот визит задолго до того, и сделала так, чтобы он выглядел как случайная встреча. Тогда бы все пошло как надо. Шер не любил, когда его подгоняли. И, тем не менее, она была уверена, что он чувствует себя подавленным и желает спокойной жизни. На этой стадии казалось, что любая прекрасная юная драконица – а Геленер прекрасна холодной совершенной красотой, которую так ценят в Ириете, – сможет привлечь его внимание.
Благородна Бенанди закончила письмо и запечатала его. Она очень опасалась, что ее сын приведет незнакомку, которая захочет выжить ее из дома. По временам она боялась то появления дочери Августейшего, которая будет презирать ее, то драконицы из увеселительного клуба, которую будет презирать она сама. Ее старость будет омрачена, кто бы из них ни воцарился в качестве Благородной. Геленер Телсти с ее красотой и семьюдесятью тысячами крон можно было впустить в дом, а значит, этого Благородна Бенанди и хотела. Если же Геленер не подойдет Шеру по какой-либо сентиментальной причине – молодые драконы, как она знала, часто бывают сентиментальны, посмотрите хотя бы на Пенна, который везет домой свою старую няню, – тогда у нее есть еще полдюжины подходящих дракониц из ее короткого списка.
20. Путешественники прибывают
Селендра ехала на поезде впервые, и за первый час путешествия или около того нашла много интересного и занимательного для себя. После этого, когда клубящийся пар от локомотива и рельсы, убегающие вдаль, утратили свое очарование, оставшееся время в дороге накрыло скукой. Железнодорожные пути, по самой своей природе, должны проходить через самые ровные и наименее живописные участки ландшафта. Поскольку в Тиамате совсем немного равнин, то Селендре показалось, что дорога из Андертора в Бенанди пролегла едва ли не через каждую из них. Разговаривать было невозможно из-за шума локомотива и дребезжания платформ. Пенн занялся своими книгами. Эймер свернулась на сундуках с золотом и спала, засунув голову под крыло. Селендра охотно бы свернулась рядом с ней, если бы было достаточно места. Часть пути она читала, но когда закончился роман, выбранный ею в дорогу, она переключилась на книгу назидательных эссе, навязанную ей Пенном, то быстро утомилась.
Все это ей казалось мучительно долгим, и она хотела бы взлететь над поездом, а потом приземлиться обратно на платформу, как делали большинство пассажиров. Однако не пристало хорошо воспитанной драконице так себя вести, тем более если никто ее не сопровождал, а для этой цели и Пенн, и Эймер с их связанными крыльями были совершенно бесполезны.
