– Ты меня предупреждала, – сказал он. – Он всегда вел себя так нагло, когда меня не было поблизости?
– Маленькая высокородница – это его обычное обращение ко мне, – сказала она и вытянула одну лапу в недоумении. – Он и раньше пытался свалить на меня работу по переписке документов, потому что он думает, что они важные. Он всегда был более фамильярен, чем следует, – очевидно, что он полагает мой статус неопределенным и хочет воспользоваться этим. – Она опустила взгляд на свое восхитительно-розовое плечико и вздохнула. – Все остальное – это что-то новое.
– Мне бы следовало убить его, – сказал Эйван, направляясь к проходу, в котором исчез Кест.
– Со всей этой завистью, алчностью и интригами, гуляющими у него в крови, на вкус он был бы, наверное, ужасен, – сказала Себет.
Эйван расхохотался.
– Если он скажет тебе что-нибудь еще, что угодно за пределами обычной холодной вежливости, что-либо, что ты не хочешь слышать, скажи мне. Я готов рискнуть и отведать его на вкус.
Себет открыла рот, чтобы ответить, но прежде, чем она заговорила, в комнату ввалился Лирален. Это был дракон в возрасте, с черной чешуей, почти пятидесяти футов в длину, с папкой под мышкой, которая была при нем не только сейчас, а почти всегда.
– О, Эйван, Кест сказал мне, что ты вернулся, – сказал он. – Мои соболезнования по поводу смерти твоего отца.
– Благодарю вас. И благодарю за вашу открытку с соболезнованиями. Меня задержали неотложные семейные дела сегодня утром, – сказал Эйван.
– О, это неважно, раз уж ты здесь, – сказал Лирален. Его не интересовало ничего, кроме работы. – Чтен’Себет меня предупредила. Однако, пока тебя не было, возникла довольно затруднительная ситуация относительно прав на застройку района Скамбл.
Расположенный через реку Скамбл считался одним из самых непростых районов Ириета. Себет передвинула несколько бумаг на столе, напоминая обоим о своем присутствии.
– Это секретные сведения? – спросил Эйван.
– До известной степени, но не для твоего клерка, – сказал Лирален с усмешкой, застывшей в его бледных глазах. – Я оставлю тебе папку. У меня самого нет на это времени, и я не могу доверить никому другому иметь дело с этой недвижимостью, поэтому она ждала твоего возвращения.
Эйван почувствовал скрытый упрек, но, поскольку он был у смертного одра отца и отсутствовал меньше двух недель, а точнее, каких-то девять дней, он не чувствовал ни малейшей вины.
– Я ознакомлюсь с этим детально и все сделаю быстро, как только возможно, – сказал он, принимая папку. Папка оказалась бледно-сиреневого цвета. Лирален расстался с ней как будто неохотно, и без папки выглядел почти обнаженным.
– Дело это деликатное, – сказал Лирален. – Ты увидишь, когда прочтешь это. Дай мне знать, что ты решишь предпринять.
Эйван моргнул, озадаченный. Обычно он проводил изыскания, потом продумывал возможный план действий и после этого выкладывал все возможности перед Лираленом, но никогда не принимал решения сам. Похоже, он получил новые полномочия.
– Это повышение? – спросил он, отваживаясь произнести это вслух.
Лирален заколебался. Себет опустила голову к бумагам и постаралась стать невидимой. Эйван спокойно ждал.
– Может быть, – сказал Лирален. – Может быть, и так. – Он сделал паузу, глядя на Себет с явным неодобрением. – Я старею и через год или два могу выйти на пенсию и отправиться домой. Тогда понадобится кто-то, кто займет здесь мое место, и я хочу, чтобы это был тот, кто берется и делает, а не тот, кто понятия не имеет о правилах.
В первый раз Лирален упомянул о своем возможном уходе при Эйване. Эйван постарался остановить бешеное вращение глаз. Что Лирален имел в виду, говоря о правилах? Он знал, что его начальник в принципе не одобрял Себет – она была розовой, но не замужем, а следовательно, по определению не могла пользоваться уважением среди драконов. Жалоб на нее не было, и, хотя Эйван представлял ее наем как сугубо «заботу о несчастной девушке», он знал, что Лирален, ворча, примирился с ней, только когда увидел, как хорошо она выполняет свою работу.
– О правилах? – решился он переспросить.
– Еще не так давно драконов удаляли из этого офиса за кумовство, – сказал Лирален. – А кое-кто среди нас, похоже, верит, что все еще живет во времена до Нашествия, когда повышения достигали, применив насилие. Я рад был заметить, что ты к ним не относишься.
Эйван, все еще опьяненный победой над Кестом, старался выглядеть мирно.
– Я буду ждать с нетерпением, чтобы увидеть, как ты справился с этим делом. Правление тоже будет ждать, – сказал Лирален. Правление состояло из сиятельных особ, которым подчинялся Лирален. Эйван склонил голову при этих словах. – Ну, а теперь за работу, – закончил Лирален.
– Я сделаю все, чтобы наверстать упущенное время, – согласился Эйван и тут же открыл папку.
24. Второе признание
Себет покинула Департамент Планирования перед самым закатом. Эйван все еще работал, погруженный в содержимое папки, полученной от Лиралена. Некоторое время он потратил, чтобы разобраться с тем, что Себет делала в его отсутствие от его имени, но неизменно возвращался мыслями к сиреневой папке. Когда она уходила, он что-то буркнул на прощание. Себет шла от Купола по направлению к реке. Никто не спрашивал, куда она идет, и никто, похоже, не обращал на нее внимания. Она шла через парк, не замечая ни модников на прогулке, ни фабричных рабочих. Иногда ей встречался знакомый клерк, и они обменивались кивком или перекидывались словом. Все в целом были вежливы, но друзей среди них у нее не было, большинство считало ее подозрительной. Она знала, что они считают ее недостойной респектабельной должности, поэтому предпочитала незнакомых, которые не могли знать, что она не невеста.
Когда Себет вышла к променаду над рекой, она помешкала, повернувшись назад и оглядывая дорожки парка, чтобы убедиться, что никто за ней не следит. Она еще помедлила, будто выбирала, куда ей пойти по променаду – налево или направо. Пойдя направо, она бы вышла к магазинам и увеселениям, к богатым домам модных кварталов Юго-Запада и к сортировочной станции, пойдя налево, она вернется к офисам и фабрикам в районе Купола и Ториса, а затем и домой.
Убедившись в том, что слежки нет, Себет сняла шляпу, показатель ее статуса и положения, и сложила ее в сумку. После этого она оставила променад и быстрым решительным шагом пересекла круто изогнутый каменный мост через реку Торис. Оказавшись на другом берегу, Себет продолжала идти, уверенно прокладывая путь через изгибы и повороты узких улиц. Вскоре она оказалась в квартале, лежащем между рекой и железнодорожными путями, известном как Скамбл. На ходу она раздумывала над содержимым сиреневой папки. Права на застройку, в Скамбле? Любой пятачок шире когтя, где можно было что-то построить, здесь уже застроили (хотя и по большей части никудышными лачугами, в которых бедные фабричные рабочие перебивались за тонкими залатанными стенами). Улицы были узкими, а здания сбивались в кучки, будто пытаясь согреться. Было еще несколько пустырей, но и те появились после недавних пожаров.
