– Хорошо, – сказала Себет.
– Останься пока здесь, – попросил он. – Не уходи. Я не знаю, сколько мне осталось. Я повидаюсь с поверенным и со священником. Только будь со мной то недолгое время, что мне осталось. Моя дочь. Истинная Телсти, поднявшаяся благодаря своим достоинствам и сама нашедшая Церковь. Ты украсишь ряды Высокородных.
Тут она обняла его без колебаний. Она все еще не знала, предал он ее или нет, но это больше не имело значения.
– Я останусь с тобой до конца, – сказала она.
58. Третий званый обед и седьмое признание
Проведя три дня запертой в своей комнате без пищи и воды, Эйнар готова была признать что угодно и согласиться с чем угодно. Ее зрение начало угасать. У нее больше не было сил кричать. Ее золото было с ней, и оно давало утешение, когда она лежала на нем или перебирала его в темноте. Беренда умерла на этом золоте, и я умру, думала она, и виновником обеих смертей станет Даверак. Она всем сердцем молила богов о помощи. Она думала о Лондавере и о Селендре. Она молилась за душу Ламит. Она гадала, выпустит ли ее Даверак для появления в суде, или она уже будет мертва к тому времени. Она понятия не имела, сколько времени прошло.
Поскольку Пенну и Шеру было сказано, что ее недомогание было легким, они удивились, не встретив ее на обеде.
– Ее служанка присматривает за ней в ее комнате, – сказал Даверак.
К облегчению Пена, Фрелта к обеду тоже не было.
– Он пошел к вечерней службе в Куполе с Преподобной Телсти, – объяснил Даверак. Он провел их сразу в столовую, где им подали свинью сомнительной свежести.
– Будет ли Эйнар в состоянии свидетельствовать? – спросил Шер, стараясь сдержать рвотные позывы от сладкого запаха мяса, которое умерло несколько дней назад. Пенн, вне себя от волнения, не мог ни есть, ни говорить.
– Уверен, что сможет, – сказал Даверак. – Я хочу поговорить с ней сегодня попозже об этом.
– Суд примет свидетельство врача о нездоровье, – сказал Шер. Ему показалось, что Даверак сам выглядит не очень здоровым, полным нервического возбуждения.
– Я не приглашал доктора, – сказал он. – Все не так плохо.
– Болеть четыре дня подряд совсем непохоже на Эйнар, – сказал Пенн с нажимом. – Я сам загляну к ней позже.
– В этом нет нужды, вы только побеспокоите ее, – сказал Даверак.
– Завтра мы ее увидим в любом случае, – сказал Шер, решив, что сейчас лучше не раздражать Даверака. – Мы должны поговорить с вами о деле.
– Здесь не о чем говорить. – Даверак выпустил когти. – Я вчера уже вам объяснил. Эйван нападает на меня, нападает на мои абсолютно оправданные действия. Если он не считал их оправданными, как вы мне тогда возражали, Пенн, ему бы следовало тоже заявить об этом прямо тогда или сказать мне что-то позже.
– Похоже, ему удалось серьезно вывести вас из себя, – сказал Шер, пытаясь говорить сочувствующим тоном.
– Он нарушил мой покой, возможно, довел мою жену до смерти от беспокойства, – сказал Даверак. – Прежде чем все это началось, я был спокойным и довольным драконом, хозяйничал в своем поместье, наслаждался в сезон Ириетом, видел, как прибывает моя семья. Теперь я весь – один клубок нервов.
– Из-за такой мелочи, в сущности, – сказал Шер утешающе.
– Это не мелочь, – отрезал Даверак, брызгая свиной кровью с челюстей. – Это подвергает сомнениям мою честность. Я не допущу, чтобы обо мне такое говорили.
– Ну, мы не оправдываем эти слова, – сказал Шер. – Мы просто хотим, чтобы вы согласились не вызывать Пенна.
– Но свидетельство Пенна – ключевое, – сказал Даверак, глядя на Пенна, который не прикоснулся к своему мясу. – Пенн был у смертного ложа отца. Пенн может нам сказать, что тогда говорил его отец.
– Если Пенн это сделает, его карьера и перспективы будут разрушены и он будет опозорен, – сказал Шер.
Даверак как будто не сразу это услышал, наступила тишина, и все трое молчали.
– Мне жаль это слышать, – сказал Даверак через мгновение.
– Вы ведь не хотите, чтобы ваш шурин, дядя ваших драгонетов, был опозорен и вышвырнут из Церкви? – спросил Шер.
Пенн опустил глаза, и слышно было, как скрежещут его зубы.
Даверак нахмурился.
– Но почему он будет опозорен?
– Потому что я принял исповедь моего отца на его смертном ложе и дал ему отпущение, – сказал Пенн очень тихо. – Они назовут меня старовером и отвергнут.
– А обязательно говорить им? – спросил Даверак.
Шер и Пенн посмотрели друг на друга расширенными глазами.
– Простите, что вы сказали? – спросил Шер.
– Зачем это упоминать? Почему бы просто не сказать им, что Эйван не прав, что это не то, что ваш отец имел в виду?
– Я не могу солгать, Даверак, – сказал Пенн. – Даже если бы я умел так откровенно лгать, я буду под присягой. Они спросят меня, что в точности сказал мой отец. Это будет лжесвидетельством.
– Никто же не узнает, – сказал Даверак.
Кусок мяса из пасти Шера выпал на землю.
– Я думаю, что нам надо повидать Эйнар и уходить, – сказал Пенн, стараясь контролировать свой голос.
– Вы же не думаете, что лучше быть опозоренным, чем солгать? – сказал Даверак вкрадчиво.
– Любой дракон в здравом уме не сделал бы этого, – сказал Шер. – А теперь мы уходим, но сначала отведите нас к Эйнар.
– Это невозможно, – сказал Даверак, недовольно вращая глазами.
– Почему нет? – спросил Пенн, нахмурившись.
– Вы не можете приходить сюда, оскорблять меня и потом делать то, что вам вздумается в моем доме.
– Я хочу видеть мою сестру, которая нездорова, – сказал Пенн.
Шер распахнул дверь и поймал проходившего мимо слугу, который задрожал в его когтях.
– Отведи нас к Почтенной Эйнар Агорнин, – потребовал он. Слуга с явным ужасом смотрел мимо него на Даверака.
– Нет! – проревел Даверак с пламенем из пасти.
Слуга вывернулся и убежал по коридору. Шер и Пенн последовали за ним, Даверак вослед.
Комнату Эйнар с огромной кучей камней перед ней было совсем нетрудно найти.
– Я могу объяснить, – сказал Даверак, почти извиняющимся голосом.
Шер посмотрел на него уничтожающе.
– Я сомневаюсь в этом. Что вы действительно можете сделать – это помочь убрать эти камни.
Чтобы расчистить подход к двери, потребовалось некоторое время. Они не разговаривали, пока работали. Шер подумал, не сошел ли Даверак с ума и как долго он собирал эти камни в кучу. Очевидно, что это были камни от нескольких гостевых кроватей. Он, должно быть, натаскал их из незанятых спальных пещер и навалил перед дверью. Шер старался не думать, как долго все это продолжалось. Эйнар была ему нужна, чтобы одобрить его сватовство. Что скажет Селендра, если узнает, что ее сестра умерла от голода?
