– Итак, – сказала Себет, и в ее голосе не было и намека на обычную дразнящую интонацию. – Я буду Высокородной, но мне нужен муж, и я подумала… Тебе придется поменять имя. Я могу найти кого-нибудь еще, если ты не захочешь. Есть этот мой ужасный кузен, и найдется еще немало желающих драконов.
Челюсть Эйвана отвисла.
– Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле, – сказал он. – Если это сон – то очень хороший. Себет, когда ты не вернулась домой, я думал о том, насколько сильно привязался к тебе, сильнее, чем когда-либо намеревался. Я боялся, что никогда тебя снова не увижу. Я не мог на тебе жениться, тогда это понизило бы наш статус до нуля – смысла не было. Я думал, что, может быть, когда-нибудь мы сможем это сделать или, может быть, твой отец оставит тебе немного золота и я смогу забрать Агорнин обратно у кузена Даверака Вримида и отвезти тебя туда. Я уже подрос, и после победы в суде у меня появится репутация, и еще имеются друзья в Ириете. Но сейчас ты мне предлагаешь богатство и положение, которые находятся за пределами моих самых буйных мечтаний. Ты предлагаешь мне, а не я тебе. Я никогда не ухаживал за тобой, как положено ухаживать за драконицей или за женой, ты была моим клерком, моей любовницей. Даже несмотря на то, что ты мне очень дорога, я не знаю, могу ли я вот так принять положение из твоих рук.
– Это было да или нет? – спросила Себет, сжавшись как пружина.
– Я не знаю, – ответил Эйван. – Что, если бы я попросил тебя отказаться от имени Телсти, поехать со мной в Агорнин и там выйти за меня?
Она поколебалась.
– Я обещала моему отцу, – сказала она. – Я никогда ни у кого не искала защиты, и у тебя тоже. Мы были партнерами, так я сказала моему отцу. Это то, чего я сейчас хочу – не быть женой, чтобы ты владел мной, как вещью, я хочу продолжать наше партнерство, сама принимать решения.
– Это почти как если бы я стал твоей женой, – сказал Эйван в нерешительности.
– Почему бы нет? Партнерство. Две жены – это может сработать лучше, чем два мужа. Ну, давай же, Эйван, разве ты не хочешь стать Высокородным Телсти, разбогатеть и хорошо провести время? – Она улыбнулась ему, дразня его глазами, как прежде, и он потянулся к ней.
– Так вот это ты предлагаешь? – спросил он, и она нежно укусила его за губу. – Тогда я согласен, – сказал он. – Это очень странно, но я согласен. Прекрасная драконица, полцарства и титул – выше Высокородных никого нет.
– Чем же мы теперь займемся? – спросила Себет, глядя на него из объятий. – По традиции в этом месте я должна зардеться, но я и так уже розовая.
И здесь мы тихо опустим занавес над следующим предложением Эйвана.
61. Сестры вспоминают о своем обете
Благородна Бенанди ничего не сказала, когда Селендра вернулась из суда вся розовая, обнимая Шера. Глаза Благородной медленно завертелись, и она плотно сжала губы. Шер был ранен в нескольких местах, но сиял.
Эймер и Фелин проводили Эйнар в ее комнату.
– Я должна поговорить с Селендрой, – сказала Эйнар. – Мне гораздо лучше, хотя я думала, что лучше уже никогда не будет. – В ее окраске было определенно больше жизни, чем раньше.
– Это чудеса, которые творит драконья плоть, – сказала Эймер знающим тоном, хотя никогда в жизни не отведала ни кусочка. Она помогла своей хозяйке устроиться на золоте. – Ты поправишься. Вот и хорошо, я бы никогда не простила себя за то, что отпустила тебя одну, если бы он тебя убил.
– Ты не смогла бы ничего сделать, – сказала Эйнар со слезами, выступившими на глазах. – Он сожрал Ламит за то, что та пыталась меня прикрывать. Просто слопал. Он бы сделал то же самое с тобой, только еще быстрее, потому что ты старая.
– Он был позором своего рода, – вставила Фелин.
– Положение рабов – вот что позор для рода драконов, – сказала Эйнар запальчиво.
– Тебе надо отдохнуть, – ласково сказала Фелин.
– Я не могу отдыхать, пока не поговорю с Селендрой, – сказала Эйнар.
Эймер и Фелин обменялись взглядами, и Эймер едва заметно кивнула.
– Я найду Селендру, а потом тебе действительно надо успокоиться. Достаточно волнений для одного дня, – сказала Фелин.
– Ты что-то упоминала о положении слуг в письме к Чтен’ Сел, – сказала Эймер наобум.
– Я уже давно и много об этом думаю. Это не только из-за Даверака, хотя жестокость со слугами в Давераке раскрыла мне глаза. Это в целом – неправильно. Связывать крылья – это неправильно.
– Это Ярги начали связывать крылья, – сказала Эймер, отворачивая морду.
– И нам следовало прекратить это, как только мы от них избавились, – сказала Эйнар с напором.
Вошла Селендра, вся розовая. По правде говоря, розовый цвет шел ей куда меньше, чем девственный золотой. Без сомнений, через некоторое время она поменяет розовый на красный, в сочетании с которым ее фиалковые глаза снова заиграют. Пока же, хотя необходимо описывать всех невест как прекрасных, скажем только, что Шер определенно находил ее более прекрасной, чем любое зрелище, которое когда-либо созерцал. Она была такая розовая и так несла свою рдяность, что никакие другие описания не требовались.
– Что случилось? – спросила она. – Все ли хорошо с тобой?
Эйнар посмотрела на Эймер.
– Я пойду, если я вам не нужна, – сказала Эймер.
– Да не в этом дело. Ты знаешь все наши секреты, – сказала Эйнар и сумела даже засмеяться. – Мы поговорим потом.
– Ты выглядишь много лучше, – сказала Селендра, с беспокойством оглядывая сестру.
– Я и чувствую себя лучше, – сказала Эйнар. – Мои поздравления, Селендра. Я только хотела спросить, ты уже пообещала Шеру все шестнадцать тысяч крон?
– Ты можешь жить с нами, Эйнар, Шер говорит, что будет рад тебе, – заверила Селендра сестру.
Эйнар колебалась:
– Я буду счастлива жить с вами. Только мы же говорили о том, что не обручимся без согласия друг друга и что ты вообще не собираешься замуж.
– Так и было, – подтвердила Эймер.
– Я не забыла, – согласилась Селендра. – Такой был план, когда я думала, что навсегда останусь золотой. Он сделал предложение, а я так его полюбила, но не изменила цвет. Я решила, что числа Эймер выпали не в мою пользу. Но смотри! Я была не права. Я просто порозовела прямо в суде, все оказалось так легко.
– Зачем же ты обручилась с ним, если думала, что не сможешь изменить цвет? – спросила Эйнар.
– О, это из-за его матери, – сказала Селендра. – Я думаю, теперь она меня возненавидит навсегда и всякий раз при встрече будет смотреть косо. Но сейчас слишком поздно что-то менять, даже если бы я могла. – Вдруг ужасная мысль посетила ее. – Эйнар, ты же одобряешь Шера?
– Он, похоже, прекрасный дракон, – сказала Эйнар. – Я вижу, что ты уже не можешь передумать, слишком поздно. Я бы не хотела, чтобы ты об этом беспокоилась, и я уверена, что ты будешь очень счастлива. – Слеза скатилась по ее морде. – Просто дело в том, что я сама обручилась с Досточтимым Лондавером. Помнишь его? Я ему сказала про шестнадцать тысяч, но полагаю, что ты уже обещала их Шеру? Ну и ладно, я просто подумала, что узнаю, что там с приданым.
