— Извините, — говорит Хью тете Лидии своим низким, хрипловатым голосом и потирает затылок. — Хотел бы, чтобы у меня было хорошее оправдание, но его нет. Честно говоря, я просто потерял счет времени.
Пара студентов усмехается, а тетя Лидия качает головой и говорит:
— Ну что ж, вам баллы за честность. Там есть свободное место. — И показывает рукой на парту рядом со мной.
Мое сердце снова приступает к работе и теперь гонит всю кровь мне в лицо. Не верю своим глазам — Хью идет по проходу. Я знаю Хью Тайсона с начальной школы, но влюбилась только года два назад. Он рос обычным мальчишкой, хотя в отличие от большинства был немного стеснительным, не хулиганил и очень любил читать. Я знала, что его мама сначала была помощником мэра, а потом и сама стала мэром. Хью же был лишен того шарма, каким обладают политики. У него было несколько таких же умных друзей (один из них недавно разработал обучающее приложение, не шучу), но в основном Хью был сам по себе: читал или писал в одиночестве, сидя в столовой. Он никогда не занимал мои мысли.
Но однажды на уроке английского в девятом классе, когда мы представляли свои проекты о поэтах, Хью делал доклад о стихотворении Роберта Фроста «Другая дорога». Я думала о своем и смотрела на лампы дневного света, как вдруг Хью сказал что-то цепляющее о сожалении и о вторых шансах, и я взглянула на него. И будто впервые увидела.
Он симпатичный, вдруг поняла я, рассматривая живые глаза и широкие плечи Хью, пока он дочитывал доклад. Очень симпатичный. По моему телу разлилось тепло. Почему больше никто этого не видит? Было такое ощущение, будто я открыла новую планету или что-то в этом роде.
Как только я сделала свое открытие, я потеряла способность говорить с Хью. Не то чтобы мы раньше часто болтали, но я могла, не задумываясь, попросить у него карандаш. Однако с тех пор в его присутствии я замыкалась в себе и, даже более того, стала относиться к нему с холодностью, за которой надеялась спрятать свои чувства. Руби называла это моим «лицом для Хью» — отработанное, почти жестокое, «мне до тебя нет дела»-выражение, которое я придавала лицу всякий раз, когда мы с ним встречались в коридоре.
Хью доходит до парты возле меня и садится. Я уставилась прямо перед собой, отдавая себе отчет, как до него близко; он снимает рюкзак и достает оттуда ручку с тетрадью.
— Ты опоздал, — ехидно шепчет Рен Д'Амико, перегнувшись через меня.
— Я это уже понял, — шепотом отвечает Хью, тон у него шутливый.
Я напрягаюсь. Рен и Хью дружат? В школе я вроде не видела их вместе. Да, оба любят читать. О боже! Они что, больше чем друзья?
— Хорошо! — тетя Лидия хлопает в ладоши; я моргаю и возвращаюсь обратно на землю. — Так вот, я собиралась сказать, что у меня к вам вопрос. Кто из вас раньше занимался на курсах фотографии?
Трое поднимают руки, среди них Рен, она горда собой. Я сверлю ее взглядом.
— Прекрасно, — говорит тетя Лидия, прохаживаясь взад-вперед. — Возможно, вы уже немного знакомы с основами. И мы тоже с ними разберемся. В течение следующих четырех недель вы узнаете о выдержке, диафрагме и настройках объектива. Мы будем работать с цифровыми изображениями и проявлять фотографии старинным способом в темной комнате. — Она делает паузу, и я уже под впечатлением. — Однако сегодня мы обсудим кое-что более важное.
До этого я никогда не видела, как тетя ведет занятия. Я была на лекциях мамы, она всегда очень серьезна и требовательна. Тетя Лидия же более живая и эмоциональная. Хочется податься вперед и внимательно слушать. Мне почти удается забыть, что рядом сидит Хью. Почти.
— Понимаете ли вы, — продолжает тетя Лидия, присев на край стола, — что все мы целый день только и делаем, что фотографируем? — Мы молчим, я заинтригована. — Не в прямом смысле, — говорит тетя Лидия, широко улыбаясь. Пальцем она дотрагивается до уголка глаза. — Но мы все смотрим на мир через свой личный объектив, мысленно фотографируем любого человека, с которым встречаемся, любой пейзаж, который видим, — абсолютно все. Так ведь?
— Так, — хором отвечает класс, и я тоже киваю.
Никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Осмеливаюсь бросить взгляд на Хью — сердце колотится — и с облегчением вижу, что его внимание приковано к тете Лидии. Возможно, он даже не знает, что я здесь.
— Саммер? — зовет тетя Лидия, я аж подпрыгиваю. Только не это. — Будь добра, — продолжает тетя с улыбкой (мне остается только надеяться, что эта улыбка не кричит всему классу: «Это моя маленькая племянница!»), — скажи, какого цвета твоя худи?
Я знаю, что лицо мое сейчас цвета перебравшей с загаром свеклы. Боковым зрением вижу, что Хью смотрит на меня. Все смотрят на меня. Мне хочется убить тетю. Я бросаю взгляд вниз, на худи, потом поднимаю голову.
— Серого? — бормочу я.
— Спасибо, — говорит тетя Лидия, потом идет к доске и большими буквами пишет: «Точка зрения». — «Серая» подходит для описания худи. Еще ее можно описать словом «светло-угольная». Или «графитовая». Каждый, кто видит серую худи, видит серый цвет по-своему. Все полностью зависит от точки зрения! — Она поворачивается, глаза горят. — Это и есть фотография. Фотографии позволяют нам делиться своей точкой зрения с другими. А так как каждый воспринимает мир только ему присущим уникальным способом, то и каждое фото — само как уникальный мир.
Хотя я все еще сержусь на тетю за то, что она вызвала меня перед Хью и всем классом, должна признать, что говорит она классные вещи.
Тетя Лидия смеется и качает головой.
— Простите, — говорит она. — Моя сестра, — ее взгляд падает на меня, я ерзаю на стуле, — преподает философию, и я попала под ее влияние. Остановите, если меня занесет, хорошо? — Класс смеется, я выдыхаю. — Теперь, — говорит тетя Лидия, надевая колпачок на маркер, — я предлагаю вам объединиться в пары с соседями и коротко описать — не нарисовать — их внешность. Какой вы ее видите?
Класс взволнованно переговаривается, но я только и думаю в ужасе: «В пары?» Смотрю на Рен, потом на Хью. Хью тоже смотрит на Рен, сейчас позовет ее в пару, а Рен, конечно, согласится, и тогда я окажусь между ними, и… лучше уж умереть. В этот момент пожилая женщина впереди Рен оборачивается и говорит:
— Мы обе раньше занимались на курсах фотографии, дорогая. Поработаем вместе?
Рен кивает, женщина разворачивает парту так, что они оказываются лицом к лицу, и в этот ужаснейший момент я понимаю, что все нашли себе пары, а четырнадцать студентов — это семь раз по два, так что единственный, кто может стать моим партнером…
— Итак, — произносит Хью безразличным тоном, — значит, мы с тобой?
Ой. У меня прилив адреналина. Я даже подумываю, не вскочить ли с места и не выбежать ли из класса навсегда. Но как я объясню это тете Лидии?
— Выходит, что да, — даю я прохладный ответ. Поворачиваюсь на стуле, предварительно сделав «лицо для Хью». Моя маска безразличия. Мой защитный механизм.
