— Я… э-э… да вы все время болтаете и вместе уходите после занятий, и все такое, — поспешно объясняю я. О боже! Если Рен, как Шерлок Холмс, определила, что Лидия — моя тетя, то она уж точно из нашего короткого разговора поймет, что я неравнодушна к Хью.
Тем временем мы подъезжаем к следующей станции, «ЙОНКЕРС», и я всерьез подумываю, не встать ли со своего места, не сойти ли, как ни в чем не бывало, с поезда и не начать ли совершенно новую жизнь в этом самом Йонкерсе.
Рен издает смешок и закрывает книгу.
— Мы друзья. — Она говорит мне это таким тоном, будто я не заметила совершенно очевидного жизненного факта. — Мы подружились, потому что моя мама стала юристом в городской администрации и мы с Хью постоянно вместе попадали на скучнейшие мероприятия. — Она запихивает книгу в сумку с бахромой и снова принимается там копаться. — Хью — классный парень, но не в моем вкусе. И вообще, ему нравится другая девчонка.
Другая девчонка? Сердце буквально выскакивает у меня из груди. Кто? Я обдумываю, не распрощаться ли окончательно с чувством собственного достоинства, спросив напрямую, но Рен достает из сумки мобильник.
— Это Уилл, — объясняет она. От теплых чувств ее голос стал мягче. С экрана на меня смотрит улыбающийся парень с зелеными волосами, с одной стороны они сбриты, а с другой небрежно свисают. Перед собой он держит пальцы в форме сердца, а по руке тянутся строчки, похоже на слова из песни. Рен тоже часто делает такие сердечки. Наверное, у этой сладкой парочки так принято. Кто бы мог подумать! — Правда симпатичный? — спрашивает Рен.
— Очень, — приходится соврать мне и при этом вздохнуть с облегчением оттого, что Хью не во вкусе Рен.
— Мы познакомились прошлым летом на концерте Walk the Moon, — рассказывает Рен, глядя на фото и улыбаясь, — и хотя мы далеко друг от друга, у нас все хорошо. Постоянно скайпимся.
Я в шоке киваю. У Рен есть мобильный и скайп, и это гораздо удивительнее того, что у нее есть парень. Я была уверена, что она бойкотирует технологии. Но это лишь из-за грубых комментариев Скай и ее клонов. Похоже, я совершенно ничего не знала о Рен Д'Амико. Как там тетя Лидия сказала про папу? Неожиданные сюрпризы. И у Рен, оказывается, неожиданных сюрпризов предостаточно.
— У тебя есть инстаграм? — интересуюсь я, с любопытством предвкушая новые открытия.
Рен закатывает темно-лиловые глаза.
— Не-а. Там столько фальши. Люди постят только то, что классно смотрится. И ты никогда не увидишь всю картинку целиком.
Бросаю взгляд на свой телефон. «Фотки — или ничего не было!» — любит повторять Руби. На память приходит тот кадр, где я вместе с Руби и Элис позирую перед вечеринкой у Скай. Пусть это фото существует, но оно не обязательно показывает то, что было на самом деле.
— Наверное, зависит от того, какие фотки размещать, — говорю я. Сама я ничего не постила в инстаграме с начала лета. Хотелось бы разместить что-то настоящее.
— Эй, фотографы! — тетя Лидия обращается к нам, развернувшись на сиденье. — Следующая станция — Гранд-Сентрал-Терминал. Это наша.
Я оторопело смотрю в окно. Деревья, скалы и вода сменились мостами и городскими зданиями. Я и не заметила, что мы почти приехали. Снова бросаю взгляд на телефон и представляю, как пишу Руби: «С Рен Д'Амико реально интересно болтать». И пытаюсь предугадать реакцию, особенно реакцию той, новой Руби.
— А что насчет тебя? — спрашивает Рен, когда поезд ныряет в тоннель.
— Да, я есть в инстаграме, — говорю я рассеянно, убирая мобильник обратно в рюкзак.
Рен смеется.
— Я не о том. У тебя есть парень? — буднично спрашивает она, закрывая молнию на сумке.
— А! — Я мотаю головой и сама не могу сдержать смеха. — Только не на нашей планете.
После нескольких толчков поезд останавливается внутри Центрального вокзала, мы поднимаемся с мест и собираем вещи.
— Ха! — говорит Рен, пока мы вслед за тетей Лидией, ребятами из группы и остальными пассажирами выходим из вагона на платформу. — Я бы предположила, что у тебя, типа, тайный и жутко умный бойфренд где-нибудь в Европе.
— У меня? — я так поражена, что едва не сталкиваюсь с прохожим. — Да ладно! — отвечаю я Рен, пока мы идем по платформе к главному залу.
Я вдруг понимаю, что Рен тоже представляла себе меня каким-то определенным образом. И мы обе заблуждались в отношении друг друга. И мне снова хочется рассмеяться от мысли о том, что Рен могла принять меня за девушку, у которой есть парень из Европы.
А вдруг… Даю себе помечтать. А вдруг я поехала бы во Францию и предсказание Руби волшебным образом стало бы явью? А вдруг я познакомилась бы с молодым красавцем-французом… Нет. Это смешно. Мы в главном зале станции, и я запрокидываю голову, глядя на восхитительный сводчатый потолок. На фоне глубокого сине-зеленого цвета изображены созвездия. Орион, Пегас, Водолей. И Рак, то есть краб, — это я. Достав из рюкзака свой Nikon, делаю снимок внутреннего неба.
— Так, уберите, пожалуйста, фотоаппараты, — говорит тетя Лидия, в ее голосе удивление.
Я понимаю, что мои одногруппники тоже замерли среди бешеного вокзального водоворота людей, подняв камеры вверх. На моем лице расплывается улыбка: как это необычно — вдруг почувствовать свою сопричастность. Тетя Лидия жестом приглашает двигаться вслед за ней к знаменитым бронзовым часам, у которых четыре одинаковых циферблата. Мы сбиваемся в кучку, и она начинает говорить.
— План у нас такой, — рассказывает тетя, поправляя палочки в растрепавшемся пучке. — Пойдем пешком до Музея современного искусства, а по пути вы отмечайте виды, звуки и формы города. Фотографируйте, конечно, если хотите, только не отвлекайтесь очень надолго, а то потеряетесь. — Она широко улыбается, а меня охватывает легкая нервная дрожь. — Потом в музее, — добавляет тетя, с энтузиазмом жестикулируя, — вы сравните свое впечатление от города с образами художников. После этого мы пообедаем. Вопросы есть?
Кто-то из студентов колледжа спрашивает о музее. Закусив губу, я рассматриваю часы. Во вторник, когда тетя Лидия сообщила нам об экскурсии на фотовыставку в Музее современного искусства, я сразу же подумала о папе. Его картина с почтальоном, «Разносчик», висит в Музее Уитни: отсюда на такси совсем недалеко. Мне хочется отстать от группы и взглянуть на картину, хотя мы с Руби и видели ее недавно, в декабре. Интересно, будет ли такая возможность?
Теперь, пока тетя Лидия ведет нас к выходу, я решаю, что не стану ради отца разрывать день. Он не захотел, чтобы я стала частью его лета, так почему я должна делать его частью моего? Обида и разочарование бурлят во мне, когда я выхожу на улицу.
Громко сигналят машины, завывают сирены. Воздух густой и липкий. Кажется, здесь жарче, чем в Хадсонвилле, и не только потому, что день сменил утро. Жар буквально волнами поднимается от тротуара. Повсюду толпы людей, все что-то кричат или смотрят в телефоны, умело лавируя в толпе с запотевшими стаканами кофе со льдом и подзывая желтые такси.
