— Ничего, — тряхнул головой Гарсия.
— Командир проверял рубку, покуда я возился с этой штукой, — сказал Рэмси. — И тоже ничего.
— Не лучше ли тебе начать, — предложил Гарсия.
— Что?
— Собирать свой маленький приборчик.
— Конечно, — Рэмси повернулся к столу. В это время из громкоговорителя, расположенного над сейсмоскопом, раздался резкий высокий звук. Энсин моментально бросился к экрану осциллографа. Пульсирующая зеленая линия совершила два резких скачка.
Из динамика командного отсека раздался голос Боннетта:
— Командир!
— Что такое, Лес? — басом ответил Спарроу.
— Недалеко за кормой сейсмический удар.
— Зафиксировал его, — доложил Рэмси. — Торпедная ударная волна. Соответствует типу 24-К Восточного Альянса.
Написав несколько цифр на листке блокнота, он выполнил ряд подсчетов на логарифмической линейке.
— Около сотни миль позади нас. Попадает в зону дрейфа нашей плавучей посылки.
— Неужели им не жалко торпед на такой крошечный предмет? — спросил Спарроу и сам же ответил: — Да что со мной? Конечно же, не жалко. Их приборы показали наличие сигнала, и они подумали, что это мы — легли в дрейф и выжидаем.
— Именно на это я и рассчитывал, — заметил Рэмси. — Что скажешь, Джо? — обратился он к Гарсии.
Гарсия вздрогнул, и его лицо побелело. Он тряхнул головой. Рэмси вопросительно смотрел на него. Он казался сильно взволнованным.
Из громкоговорителя раздался голос Спарроу:
— Всей команде: как только я закончу здесь, я сменю мистера Боннетта, — было слышно, как он кашляет.
Рэмси взглянул на стенной хронометр.
— Самое время. Лес стоит уже три вахты.
— После этого я вывешу в кают-компании новое расписание вахт, — продолжал командир. — Оно вступает в силу немедленно.
Гарсия потерял над собой контроль.
— Почему командир так бушует? Он зол как никогда!
Рэмси в общих чертах обрисовал новое расписание.
— Что за издевательство! — вырвалось у Гарсии. — Как будто мы и без этого недостаточно спятили!
Рэмси удивленно воззрился на него. «Это странная реакция для офицера-механика, — подумал он. — Другое дело, для психолога. Но не для Гарсии».
Сидя в своей каюте, Спарроу писал: «Я должен быть уверен, что ни у кого не будет возможности активизировать шпионский сигнал, когда мы подойдем к скважине». Он расписался, поставил дату и время, закрыл журнал и спрятал его в тайник.
Транслятор автотаймера в его каюте показывал семь дней, девятнадцать часов и двадцать три минуты с момента отплытия.
Спарроу медленно встал и вышел из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь. Повернувшись, направился к кают-компании. Проходя мимо рубки, он услышал голос Рэмси:
— Это стабилизирует скорость вращения приемной катушки. По-моему, здесь все в порядке.
Во время следующей вахты они выпустили за борт ретранслятор. Спарроу заметил время — семь дней, двадцать часов, сорок восемь минут с момента отплытия — и занес эти данные в вахтенный журнал. Добавил координаты, снятые с ультразвукового монитора: шестьдесят один градус, пятьдесят восемь минут северной широты, семнадцать градусов, тридцать две минуты восточной долготы. На ретрансляторе установили четырехчасовую задержку.
— Отлично, Джонни, — произнес капитан. Но в его голосе не было теплоты.
— Сделали то, что должны были сделать, — произнес Рэмси.
— Помолимся, чтобы это сработало, — произнес Спарроу и взглянул на Гарсию. — Но не будем особенно на это рассчитывать.
— Оно должно сработать, — пожав плечами, ответил Гарсия. — Только вот кто его услышит.
И он холодно взглянул на Рэмси.
«Джо его подозревает! — подумал Спарроу. — О, Господи! Если Рэмси — шпион, он мог настроить этот ретранслятор на длину волны, которую прослушивают патрули Восточного Альянса. Они прочитают сообщение, узнают, что мы распознали их шпионский передатчик, и усилят патрулирование!»
— Я свободен? — спросил Рэмси.
— До своей вахты, — ответил Спарроу и долго смотрел ему вслед.
Оказавшись в своей каюте, Рэмси достал коробку дистанционного измерителя и проверил ленты. Резкие колебания, указывающие на сильные эмоции, сразу же бросились ему в глаза. Теперь Спарроу реагировал. Но как! Лента самописца напомнила Рэмси запись колебаний с обратной связью. Каждый последующий всплеск имел амплитуду больше предыдущего. С момента обнаружения шпионского сигнального устройства сплошняком шла запись колоссального беспокойства.
Казалось, каюта сжалась вокруг Рэмси, сдавливая его со всех сторон.
«Спарроу теряет контакт с реальностью. Я должен что-то предпринять. Но что именно?»
Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, усилием воли заставил разум начать мыслить упорядоченно.
«Я уже неделю со Спарроу. Наблюдал его в разных стрессовых ситуациях. К настоящему времени в моем распоряжении информации достаточно для того, чтобы составить план действий. Что мы должны теперь делать?»
Он начал систематизировать свои наблюдения.
«В начале рейса был обнаружен жесткий самоконтроль.
Впоследствии оказалось, что он может эмоционально реагировать на окружающее.
Это может указывать на религиозную паранойю.
Тенденции параноидального типа, которые ранее выявил Обе.
Но некоторые проявления явно не соответствуют этому типу.
В стрессовой ситуации, когда должен произойти срыв, он мыслит ясно.
Явно выраженный мужской тип. Лидер.
Но не деспотичный, хотя в некоторых ситуациях действует именно так.
Прекрасный подводник. Временами кажется, что лодка — часть его или наоборот. Будто он — встроенный узел лодки: Командир, подводник, тип: номер I, портативный».
Рэмси резко выпрямился.
«Часть лодки. Механическая. Как еще лучше можно описать жесткий самоконтроль?»
Он вспомнил собственное мимолетное ощущение синхронизации и слияния с лодкой. Всего одно мгновение, которое ушло безвозвратно. Больше ни разу не удалось еще раз поймать его.
«Это должно быть мощнейшим способом адаптации с целью выживания».
«Командир, подводник, тип: номер I, портативный. Возможно, это ближе к истине, чем я предполагал».
Почувствовав жжение в глазах, Рэмси потер их и взглянул на часы. До его следующей вахты оставалось два часа, а он с трудом превозмогал усталость. Убрав дистанционный измеритель, он прилег на койку и сразу же провалился в глубокий сон.
