– Скажи, а кто круче – генерал или академик? – интересовалась Инна. – А если у нас будут профессора, только один юрист, а другой – хирург, тогда как?
– Тогда станем вникать в детали, – отвечала Инга. – Пересчитывать бриллианты в шкатулках, перебирать шубы…
– А если ты обманешь? – Инна не допускала, что сестра может обмануть ее в чем-то серьезном, но почему бы не пошутить? – Не станешь ничего лепить, а возьмешь и очаруешь какого-нибудь академика. Что тогда?
– Ну уж нет! – усмехалась Инга. – Я хочу сама, своими руками! Так интереснее! И потом, академики меня как-то не привлекают. Они все старые, занудливые, пылью присыпанные. Вот какой-нибудь молодой кооператор, владелец совместного предприятия – это другое дело. Жить надо играючи!
Инга только говорила, что жить надо играючи, а сама жила далеко не играючи – старалась, трудилась. Поступив в институт, занималась не от сессии до сессии, а ежедневно. Инна однажды попробовала получить представление о том, что изучает сестра. Взяла наугад один из учебников, раскрыла, попыталась прочесть страницу. Прочесть-то прочла, но ничего не поняла. По отдельности значение каждого слова было понятно, но вместе слова сливались в какую-то немыслимую абракадабру. Инна удивилась, можно ли вообще это выучить? Сестра усмехнулась и сказала, что в юриспруденции главное не учить, а понимать. Все логично, одно вытекает из другого, остается только ухватить мысль за хвостик и развивать ее. Ухватишь тут, как же! Да и если бы все было так просто, Инга не засиживалась бы за учебниками до часу ночи…
Мама почему-то считала (у нее вообще было много непонятно откуда взявшихся убеждений), что дочери должны выйти замуж одновременно. Ну если не в один и тот же день, так хотя бы в одном и том же месяце.
– Почему? – хором удивлялись дочери.
– Чтобы никому не было обидно, – веско говорила мама и добавляла: – Лучше всего в один день, одним махом – так меньше расходов на застолье.
Обидно? Да что тут обидного? Если бы Инга вышла замуж первой, Инна не подумала бы обижаться. И Инга не обижалась. Легкая грусть не в счет. Инна тоже бы грустила на ее месте. Сестра выходит замуж, в ее жизни появляется новый человек, который станет для нее самым близким… Как тут не погрустить-попечалиться? Но грусть-печаль мимолетна. Налетит и унесется прочь. Радости все равно больше.
Подготовка к свадьбе измучила так (мало своих волнений, так еще и мама щедро добавляла), что лучший день в своей жизни (до рождения Лизы день свадьбы считался таким) Инна помнила фрагментарно, прерывисто, отдельными моментами. Утро… Слезы на маминых глазах… Свадебное платье в руках у Инги… Такой необычный, серьезный и немного растерянный Алексей… Обмен кольцами… Как же трудно, оказывается, надеть кольцо на палец жениху, если и у него, и у тебя трясутся руки… Толстая тетка с красной лентой через плечо напутствует зычным голосом… Поздравления… Катание по Москве с непременной остановкой на Воробьевых горах… Тост за молодых с первым криком «Горько!»… Танец с женихом, то есть уже с мужем… Кидание букета… Или букет она кидала до танца? Нет, кажется, в конце застолья… А кто его поймал?.. А потом была их первая ночь, и она очень волновалась (положено же волноваться и вообще…), но волнения оказались напрасными. Утром Инна проснулась, увидела спящего рядом Алексея и порадовалась тому, что началась новая взрослая жизнь. И еще тому, что свадьба с ее суетой осталась позади. Смешно, но Алексей сказал то же самое: «Как хорошо, что мы уже «отженились»!» Инна порадовалась тому, что, едва начав жить вместе, они уже думают одинаково. И вообще, наверное, более правильно праздновать не само бракосочетание, а первую годовщину семейной жизни. Начало – это всего лишь начало, и неизвестно, как оно пойдет дальше. Не секрет, что едва ли не треть (а по некоторым, особо пессимистическим, данным, половина) вступающих в брак не выдерживают вместе и года. Вот если год прожили, не разбежались, друг друга не поубивали и есть желание продолжать дальше, тогда почему бы и не отпраздновать?
– Как поживаете? – спросила мама месяца через полтора после свадьбы.
Кто-то рассказывал Инне, что у китайцев одно и то же слово может иметь разные значения в зависимости от того, с какой интонацией (ровной, восходящей, нисходящей) произносятся гласные. Так же и у мамы. Простое «Как поживаете?», сказанное ровным тоном и не сопровождаемое движением брови, означает: «Как жизнь, доченька? Что нового?» А вот если мама растянет слово «как», будто гармошку, поведет бровью да прищурит глаз, то надо понимать ее так: «Ну что, доченька, не пожалела еще, что замуж вышла?»
– Замечательно! – ответила Инна. – Так, что даже и передать невозможно.
– Лешка у тебя хороший, – похвалил отец. – Толковый, спокойный. Ты его, главное, не пили, нервы ему не мотай попусту, и все будет хорошо.
– Но и не молчи все время! – сразу же ринулась в атаку мать. – Будешь со всем соглашаться, муж тебе быстро на шею сядет! Мужики, они такие!
Взгляды, которыми обменялись мать с отцом, непременно вызвали бы аплодисменты у зрителей, происходи дело на театральной сцене. Мать выразила взглядом недоумение, приправленное оттенком презрения, обвинила отца в том, что испортил ей жизнь, но в то же время дала понять, что зла не держит и несет свой крест спокойно, с достоинством. Во взгляде отца читалось: «Какая же ты зараза, дорогая моя женушка, но я тебя все равно люблю».
Инна аплодировать не стала – привыкла давно к таким вот летучим пикировкам, главное, чтобы «заветное» слово «горошек» не прозвучало, а то беда. Улыбнулась и сказала родителям:
– Не сядет, он совсем не такой! Он меня на руках носит…
Мать многозначительно хмыкнула, давая понять, что ее тоже когда-то носили на руках и что с того? Отец нахмурился и повторил:
– Лешка у тебя хороший. Надежный.
– Надежный, – поддакнула мать с ехидной улыбкой. – Можно початую бутылку на хранение доверить – не отопьет.
– Ну если все сводить к этому… – начал заводиться отец. – При чем тут бутылка? Зачем сразу бутылка?! А если и бутылка?! Кто в малом надежен, тот и в большом надежен! Так в Писании сказано! Мы ему дочь доверили, а ты – бутылка!
Хороший знак – разговор зашел о зяте, а родители нападают друг на друга. Стало быть, зять обоим нравится, иначе бы досталось ему на орехи. Насчет того, чтобы перемыть кому-то косточки, мать с отцом никогда не стеснялись, а зятя уж, как говорится, сам бог велел обсудить. Но Инна на всякий случай уточнила, чтобы уж знать наверняка:
– Мама, папа, а вам Леша вправду нравится?
– Главное, чтобы он тебе нравился, – ответил отец. – Тебе с ним жить.
– Пока я им довольна, – с подлинно королевским величием ответила мать. – Посмотрим, что будет дальше. А почему ты вдруг интересуешься? Самой, что ли, разонравился?
«Как может такое быть! – ужаснулась Инна. – Как можно думать такое?»
– Нет, просто хочу убедиться в том, что мой муж пришелся вам по душе, – ответила она. – Хочется, чтобы вы относились к нему так же, как и к нам с Ингой.
