– Да, Хранитель.
– Что ты увидел, когда приехал на пастбище?
– Так это… Овцы сбились, собаки не давали им разбрестись, Хранитель. Как меня увидели, овцы жалобно заблеяли, их не доили, господин… Хранитель, – поспешно поправился он. – А собаки радостно залаяли.
– А люди, пастухи?
– Никого не было, Хранитель. Я покричал, немного проехал вокруг. Увидел прогоревшие угли. Они там вечеряли.
– С чего ты взял?
– Так это… – совсем как отец, растерянно сказал Ойдар. – Котелок в жиру, немытый, рядом. Кошмы расстелены у костра. Бурдюки пустые рядом…
– Что за бурдюки? – встрял в разговор Хоар.
Парень растерянно перевел взор на нового дознатчика, но Хродвиг пристукнул посохом. Парень вновь посмотрел на Хранителя и ответил:
– Пивом с них пахло…
– И что, ты кричал, звал – в ответ ничего? А следы смотрел? Собак пускал?
– Я и не кричал особо… – удивился в ответ парень. – И следы не смотрел.
– Почему?
– Так известно почему, – ответил Ойдар и понизил голос: – Всем известно…
– Что всем известно, клиббы вас всех задери! – вспылил Хранитель.
Парень сжался, и за него вступился отец:
– Дозволь мне ответить, Хранитель!
Хродвиг лишь нетерпеливо пристукнул посохом.
– Джогу-Вара, – пояснил староста. – Рядом владения Джогу-Вара.
Хранитель и Хоар переглянулись. А Ули хотелось кричать и крутить колесо, но предупреждения Хоара и боязнь того, что его выгонят, удержали от подобной неосмотрительности.
«Джогу-Вара! Хозяин гор! Волосатый, длиннорукий и длинноногий! Про него кормилица рассказывала сказки на ночь! Он может разорвать заблудившегося охотника на части, а может одарить, и удача целый год не покинет счастливчика!»
– Джогу-Вара… – устало повторил за старостой Хранитель. – Джогу-Вара. Чего еще я не знаю в этой истории? – Хродвиг вцепился в свой посох двумя руками и уставился на старосту. – Отвечай мне, Эйдир! Я и Великое Небо, меня пославшее, ждут от тебя ответа!
– Все, господин! Все! – староста был готов бухнуться на колени. – Мы рассказали все!
Дальнейшие расспросы прервало появление одного из чернобурочников. Он проскользнул сквозь приоткрытые ворота и коротко поклонился Хранителю.
– Все наши здесь? – спросил его Хоар.
Тот кивнул в ответ. Хоар повернулся к Хранителю, ожидая распоряжений. Тот опять спрятал лицо в ладонях, круговыми движениями растирая уставшие закрытые глаза. Наконец, убрав руки, он посмотрел на старосту и спросил:
– С той стороны Ойдеты, – он махнул рукой в противоположную от их недавней стоянки сторону, – где кончается село, далеко ли кладбище?
– Так это… – привычно начал староста, почесывая макушку. – Околица, пустырь, потом перепутье. Налево, значит, на пастбище скот гонят. А направо – кладбище недалече. Где баб хороним. Чего ноги зря бить…
– Сейчас ты выйдешь к людям и скажешь, что суд будет на пустыре за околицей. И если, как мы выйдем, хоть один камень, хоть один комок грязи полетит в нас – ответ держать будешь ты. Как староста. По закону гор. Ты понял меня, Эйдир? – спросил старосту Хродвиг.
Тот тяжело вздохнул и кивнул.
Вся пятерка охраны собралась во дворе. Хоар посмотрел на них, серьезных и решительных, и спросил:
– Немой остановился напротив выхода? Дверь в дверь?
– Как обычно, – кивнул один из охранников.
– Значит, и мы, как обычно. Выходим, прикрываем с боков. Ты открываешь дверь. Первым иду я. Потом – она, – Хоар указал на обвиняемую. – Потом Ули, затем Хранитель. Это понятно? – Он внимательно осмотрел всех.
Они вышли. Толпа поредела – большинство отправились на пустырь. Усаживаясь последним, Хродвиг велел вознице:
– Не гони, мы еще не все обсудили.
Немой кивнул и пустил мулов шагом.
Хродвиг устроился рядом с Ули, а напротив них сидели Эйда с Хоаром. Хранитель прижал к себе Ули и стал гладить по голове. Ултер хотел оттолкнуть Хродвига, но старик незаметно ткнул его под ребра, и мальчик понял, что сейчас не время.
– Вот, Эйда, смотри – это Ули, славный мальчуган. Добрый и отважный. – Старик продолжал гладить Ултера по головке, как маленького.
Ултер понял, что это игра, и сидел смирно.
– А как зовут твоего сына, который ушел в горы? – ласково спросил старик.
Эйда завороженно наблюдала за движениями сухой морщинистой руки старика, гладившей Ули. Вот она сама погладила кого-то воображаемого и произнесла:
– Ой-кон… – Голос ее внутри повозки прозвучал глухо и сипло.
– Это к нему ты ходила ночью? – продолжил свой мягкий допрос Хранитель.
Эйду затрясло, но она кивнула:
– Ой-кон хороший… Ой-кон хороший…
Хродвиг кивнул ей:
– Сейчас мы приедем. Остановимся и выйдем. Там будут твои соседи, твои односельчане.
Эйда сжалась.
– Они будут шуметь. Они будут кричать. Но мои люди сильнее, они не позволят сделать тебе больно. Ты понимаешь меня?
Эйда часто-часто и быстро-быстро закивала.
«Так и голова может оторваться», – подумал Ули.
– Когда я буду спрашивать, тебе нужно отвечать, ты понимаешь?
Эйда опять закивала.
– Она не сможет говорить, – сказал Хоар.
– Я вижу, Хоар, – ответил ему Хранитель. – Ты понял, что нужно сделать?
– Найти Ойкона, – кивнул помощник. – Послать Немого?
– Да. Немой кого хочешь отыщет, – подтвердил Хранитель. – Но не посылай его одного.
– Не мало ли охраны останется? – нахмурился Хоар.
– Пустое, – отмахнулся старики. – Про Джогу-Вара что думаешь?
Ведьма вдруг завозилась, услышав про Джогу-Вара, замычала, показывая что-то руками, как будто сворачивая курам шеи. Потом замычала громче, показывая руками то себе в рот, то вперед, в ту сторону, куда они ехали.
– Что? – попытался угадать Хоар. – Джогу-Вара впереди?
Женщина яростно замотала головой, отрицая. Колтуны ее хлестнули по лицу Хоара. Увидев это, она испугалась и забилась в угол. Понять ее было невозможно.
Повозка слегка дернулась и остановилась. Стал слышен ропот толпы. Потом послышалось, как кто-то выдвинул лесенку из-под днища. А затем дверь открылась. Толпа загудела растревоженным ульем. Первым выпрыгнул Хоар. За ним показалась Эйда, и гудение сменилось злым жужжанием.
– Ведьма! – крикнул кто-то.
А потом полоснуло бабьим визгливым воплем:
– Отродье косоглазое!
