– Держи. – Я протянул кошель Остаху. – Отдай их обратно Буддалу. Пусть примет как долю в сделках. А через полгода-год вернет на десять – двадцать монет больше. Ты уж сам определи на сколько, – велел я Остаху. – И с остальными выручками от продажи чая будем пока поступать так же.
К этому времени очередная порция копорского чая уже проходила этап ферментации. На сей раз мы набрали сырья побольше, а к процессу подключился Йолташ. Занятие по скручиванию листьев он считал ниже своего воинского достоинства, но перечить ни мне, ни стоящему за моей спиной Остаху не стал.
Дядька потоптался, взвешивая в руках кошель, и пробурчал:
– Да кто ж от денег отказывается? Зачем возвращать-то?
И вот тогда-то я его впервые и спросил:
– Ты Буддалу доверяешь? Ты же вел с ним дела.
– Дела вел, – неохотно подтвердил Остах.
– Обман с его стороны когда-нибудь был? – продолжил расспрос я.
– Нет, – был вынужден признать Остах.
– И зачем тогда деньгам мертвым грузом лежать?
Итогом нашего короткого разговора стали уверения Остаха в том, что с нами Буддалу ссориться не с руки. Что и требовалось доказать, – кто же будет плевать в колодец, из которого пьешь, и чинить раздор с сыном правителя, в чьих землях торгуешь?
И вот теперь, когда непредвиденные расходы стали угрожать той сумме, что была выделена Остаху на год, наставник стал проявлять беспокойство.
– Мы можем недалеко найти жилье дешевле? – поинтересовался я.
– Можем, – кивнул Остах, – но нам никто его не сдаст. Свободное жилье – только для свободных. Для граждан Империи. Для чужеземцев – только постоялые дворы и гостиницы. Или приглашения – для таких важных людей, как ты, – подтрунивая, добавил он.
– Ладно, – решил я, – не будем беспокоиться раньше времени. В крайнем случае выручку за следующую партию чая оставим себе. Буддал готов у нас ее купить?
– Пританцовывает от нетерпения. Думаю, может, цену набавить?
– Не жадничай. Цена и так неплоха. Главное, чтобы нас не поймали и не раскрыли, из чего и как мы чай делаем.
– Йолташ и Барат болтать не будут, а больше никто и не знает… – задумчиво произнес Остах. – Но при сборе надо быть поосмотрительнее, ты прав. Кто-то увидит, потом доложит…
– Вот-вот. Я бы и так не рассчитывал, что секрет продержится сколь-нибудь долго, но сливки мы должны успеть снять. А потом что-нибудь другое придумаем… Кстати, о придумках! – вспомнил я и вскинулся. – Мне нужен кто-то, кто работает с маленькими деталями или механизмами. Есть здесь такой?
– Зачем тебе? – недоверчиво спросил Остах.
– Мне уже надоело, что вы таскаете меня на руках, как дите малое. А местные врачеватели – коновалы. Им только лошадей лечить. – Я в сердцах ударил по кушетке кулаком.
Это было печально признавать и совсем не хотелось об этом думать, чтобы не взвыть от тоски, но надежда на высокую медицину Империи оказалась напрасной. Местные эскулапы пичкали меня какими-то таблетками, пахнущими травами, но оставляющими на языке металлический привкус. Почувствовав единожды этот привкус, таблетки я перестал принимать. Станется с них ртуть или мышьяк со свинцом добавить… нет уж, спасибо.
Кроме того, мне прописали лечебные ванны. Лечебные ванны из нефти. Из нефти, блин!.. От них отказаться уже не было ни малейшей возможности – если таблетки я просто выплевывал незаметно, то от такой процедуры как откажешься? Меня выносил Барат или Йолташ во двор госпиталя. Недалеко от фонтанов располагался целый ряд мраморных ванн-купален под открытым небом. В них и наливали нефть. Меня раздевали – долго ли скинуть тунику – и опускали в ванну. По самую шею. Рядом нежились дородные и важные имперцы. Процедура, как я понял, стоила баснословных денег. Слава Паготу, никто из этих толстосумов не пытался со мной разговаривать – то ли знали, кто я, то ли считали ниже своего достоинства начинать первыми беседу с малолеткой. А я и не напрашивался. Я кто? Правильно – дикарь. Много вы видели вежливых дикарей? То-то и оно. Вежливости меня еще только будут учить, в школе. Только сперва должны на ноги поставить, в чем я очень сомневался.
– Обещали, что скоро наместник тебе какого-то Тумму пришлет. Говорят, он чудеса своими руками делает… – успокаивая, произнес Остах, дотрагиваясь до моего плеча.
Ненавижу, когда меня жалеют и успокаивают! Сбросив его руку, я продолжил:
– Когда придет этот Тумма, тогда и посмотрим! А пока – мне надоело, что меня носят на руках! – уже не скрывая раздражения, громко заявил я. – Хочу, чтобы местный мастер приделал к ножкам стула колеса. Пусть меня Барат лучше возит. Это, по крайней мере, не так унизительно!
– Колеса к стулу? – удивился Остах. – Не представляю себе подобное…
– А и не нужно представлять, – отрезал я. – Найди мне мастера, Остах. Пожалуйста, – добавил я после короткой паузы, чтобы сгладить резкость.
– А чего его искать? – пожал плечами Остах. Обижаться он и не думал. – Колесник нам нужен. Раз колеса прилаживать будем.
«Вот как все просто: если колеса нужны – ищем колесника. А кого искать будем, если мне здоровые ноги нужны? Ножника? Ножнеца?»
К мастерской колесника меня несли в паланкине. Может, дядька придумал этот хитрый ход, чтобы отвлечь мое внимание от задуманного? Не знаю, сколько стоила эта услуга, но мне не понравилось. Шли ребята в ногу, ступали аккуратно. Паланкин двигался ровно и почти не раскачивался. Но в роли эксплуататора я чувствовал себя паршиво.
Колесная мастерская оказалась немаленьким предприятием – под открытым небом трудилось с пару десятков человек. Впрочем, каких-либо подробностей увидеть не удалось. Рабочее пространство заднего двора я увидел мельком, когда вошел хозяин лавки. Взметнувшаяся при входе хозяина занавеска на миг приоткрыла панораму и тут же вернулась на свое место.
– Что угодно господину? – поклонился мастер нам всем разом. Находчивый! Вышел из трудной ситуации: поди разберись, кто из нас главнее? Я сидел на каменной лавке, что была обустроена вдоль стены. По правую руку от меня стояли Барат с Йолташем, а по левую – Остах. Все взрослые были одеты в традиционный горский наряд, лишь я один был хоть немного похож туникой на римского гражданина. Но представить, что заказчиком будет малолетний мальчик, колесник просто не мог. Вот и поклонился всем четверым.
– Колеса! – немилосердно коверкая имперский язык, ответил Остах.
– У вас сломалось колесо? – поинтересовался колесник. – Мне нужно посмотреть на старое, чтобы сделать такое же… – с сомнением ответил колесник. Сомнения его были очевидны – он не был уверен, что горец поймет, о чем ему говорят. Но горец понял.
– Не старое! – Остах поднял указательный палец. – Новое. Мой господин, – и Остах обозначил почтительный кивок в мою сторону, – лечится. Госпиталь! Хочэт стул на колесах.
Мастер осторожно переспросил:
