Делилер также спешит, рубящий по горизонтали удар его клинка встречаю блоком, направив острие кылыча вниз, и тут же стремительно рублю сверху, с ревом обрушиваю елмань на незащищенную шею врага. Атаку подскочившего справа дели встречаю блоком, переводя его в удар от себя справа. Мой клинок сшибается с плоскостью сабли. Разворот кисти, стремительный замах – и кылыч обрушивается на шею противника… вот только лезвие его сабли в этот же миг вспарывает мясо под ребрами.
Рана плохая, кровь бьет из нее густым потоком, в глазах стремительно темнеет. Свесившись из седла, я достаю землю кончиком елмани, немеющие пальцы выпускают из кисти рукоять сабли, зацепившейся темляком на запястье.
– Аджей!!! – Крик отца раздается на самой границе сознания…
Поле у села Ельчек
Аджей Корг, великий князь Рогоры
– Что доносят твои разведчики? – Бергарский, как всегда, собран и излучает уверенность в себе.
– Основные силы врага всего в паре часов пути от наших позиций. Уже скоро мы увидим их авангард.
– Слова предыдущего языка о крепости подтвердились?
Разом помрачнев, утвердительно склоняю голову:
– Говорят одно и то же. После того как подвели мину и подорвали стену, азепы пошли на штурм. Но когда толпа заурцев втянулась в крепость, в их гущу ударил плотный огонь со стен. Первая волна атакующих погибла целиком, затем в бой пошли ени чиры, но и они потеряли половину орты в огненной ловушке, сумев занять лишь северную часть укреплений. Тогда же в отчаянной рубке погиб один из командиров крепости, «седой баши» – как я понимаю, пан Ясмень.
Бергарский угрюмо кивнул.
– Остатки гарнизона продержались до сумерек, когда заурцы остановили штурм, – продолжил я. – А ночью уцелевшие прошли подземным ходом и внезапно атаковали позиции врага у одной из батарей дальнобойных орудий. Они перебили ее защитников и всех артиллеристов-топчу, заклепали пушки, но сами оказались окружены. К утру все пошедшие на вылазку погибли – пленных заурцы не брали.
Эдрик поднял голову, направив на меня пронзительный взгляд своих серых глаз:
– Достойный конец. Они продержались гораздо дольше, чем мы предполагали, и теперь нам есть чем встретить мамлеков! Говоришь, их общие потери под Барсом составили пять тысяч азепов и ени чиры?
– Языку не было нужды преувеличивать число погибших.
– И еще пять тысяч кавалеристов отправились в обход, да твои летучие отряды перехватили порядка пяти сотен легких всадников…
– Все верно. Нам будет противостоять чуть менее тридцати тысяч воинов.
– Против чуть менее десяти… Как думаешь, удержимся?
Вопрос, заданный Бергарским в несвойственной ему манере – в нем явно слышатся неуверенность и волнение, – меня слегка обескуражил. Но, быстро собравшись с мыслями и еще раз окинув многочисленные извилистые укрепления, покрывшие поле, я уверенно ответил:
– Почему бы и нет? В конце концов, не мы придумали, что штурмующие крепость несут потери втрое большие, чем защитники, разве не так?
– Смотря что за укрепления, кто враг и кто обороняется… Впрочем, будем надеяться на лучшее. Нам нельзя отступать, Аджей, нам нельзя отступать до самой ночи, – глаза Эдрика вдруг ярко блеснули, – иначе заурцы уничтожат нас! Лучше погубим все войско на этом поле, где враг будет нести бо́льшие, чем мы, потери, чем позволим истребить нас на дороге!
– Так продержимся до ночи, чего ж сложного!
Моя легкая бравада пришлась герцогу по вкусу:
– Так иди, великий князь, принимай командование первой линией! Кстати, каково оно, быть республиканским прихвостнем?!
– Не начинай.
Мой тон не сулит собеседнику ничего хорошего, гетман юга тут же поднимает руки в примиряющем жесте.
– К слову, что ты решил с телом Торога?
– Уложили в бочку с медом, это остановит разложение. Похороним, когда остановим врага. Раз уж защитники Барса вывезли тело, не желая, чтобы заурцы захватили останки Торога, так и мы не позволим этого сделать. Кроме того, быть может, с ним захочет проститься Лейра.
– С обезглавленным трупом? – Голос Бергарского полон искреннего сомнения.
– А голову мы пришили, – упрямо ответил я, всем видом показывая, что более не желаю развивать эту тему. – Удачи вам, герцог. Атака на холм будет самой яростной!
– И тебе удачи, великий князь. Не думаю, что в поле твоим копейщикам придется сильно слаще.
Коротко кивнув на прощание, я подал жеребца вперед, направляя его к внешнему рву. Да, денек нам всем предстоит довольно жаркий.
Две тысячи пикинеров из числа рогорцев да неполная тысяча лехов-стрельцов – вот и все силы первой линии. Причем лехи отойдут сразу же, как только враг достигнет вкопанных под углом в земляной вал заостренных бревен. Однако, учитывая, что в нашем распоряжении имеется лишь две тысячи стрелков, одна из которых защищает холм с батареями, вкупе с еще тысячей лучших рубак шляхтичей, да единственной сотней кирасир, этот шаг вполне разумен.
Сзади нас расположились люнеты – вторая линия обороны. Ее занимают чуть более полутора тысяч лехов-пешцев, но, как только к ней же отступят стрельцы, она станет той еще преградой для атак противника. Под их прикрытием отойдем и мы, заняв проходы между укреплениями, прикрытые гиштанскими рогатками. А сзади нас ждет третий вал с частоколом – и основная масса пехоты союзника, две тысячи воев. На ней мы с Бергарским и надеемся встретить вечер – если, конечно, нам повезет и все пойдет по плану…
Между тем враг появился через два часа, как я и предполагал. А на штурм заурцы пошли в середине дня, когда солнце уже миновало зенит…
Пан Еремий Збруя, десятник стрельцов
– Огня!
Залп – и подобравшиеся к кромке рва заурцы во множестве падают, безвольно валятся вниз, устилая телами земляное дно.
– На колено!
Успев вовремя разглядеть изготовившихся к стрельбе стрелков врага, отдаю приказ укрыться. Плотный частокол из заостренных бревен, пусть и прореженный картечью, служит достаточно надежной защитой от залпов противника – вот и сейчас дерево, за которым я укрылся, вздрагивает от удара пули.
– Перезаряжай!
Сам же под собственный крик упираю ложе приклада в землю, засыпаю нужное количество пороха в дуло. Плотный удар по стволу утрамбовывает его, быстро забиваю пулю шомполом. Положив огнестрел на колено, взвожу курок, засыпаю порох на пороховую полку и плотно закрываю ее крышку.
Мы уже дали семь залпов – и семь раз сотни врагов, наступающих в разреженном строю, опрокидывались наземь. Нет, заурцы старались не тратить жизни своих людей понапрасну: в начале боя они вывели вперед артиллерию и открыли огонь картечью и бомбами. Но они не выкосили целиком плотный частокол, лишь проделали в нем широкие проходы – впрочем, видимо, в этом и был их замысел. Как бы то ни было, артиллерия врага не нанесла нам особого урона, зато сама крепко пострадала от пушек герцога, укрытых на холме. Да и атакуют заурцы по всему фронту, а не только напротив проходов.
