Он встал из-за стола, размял шею и даже успел сделать шаг, прежде чем почувствовал, что в спину ему уперлось нечто твердое и холодное... подозрительно напоминающее ствол бластера. А затем кто-то спросил его на хаттском:
— Куда-то спешишь, Соло?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ХАН ИЗОБРАЗИЛ на лице непринужденную улыбку и медленно повернулся. Голова неожиданного собеседника была ярко-зеленой, чешуйчатой и покрытой выпуклыми наростами. Над коротким носом-хоботком блестела пара стеклянистых черных глаз.
Гридо. На фоне остальных охотников за головами и прихвостней Джаббы этот родианец выглядел не опаснее мухи, кружащей под хвостом у банты. К несчастью, среди наемников Джаббы он славился тем, что сначала стрелял, а потом уж думал.
Капитан вновь опустился за столик и расслабленно откинулся назад. Хан перестал бы себя уважать, если бы показал этому кретину, что боится его, пусть под прицелом бластера.
— На самом деле, — сказал Хан родианцу, — я как раз собирался переговорить с твоим боссом. Но раз уж так вышло, можешь сам передать ему, что я собрал для него деньги.
— Слишком поздно, — радостно ответил Гридо. Слишком радостно, на вкус Хана. — Надо было платить, когда тебе давали такую возможность. А теперь Джабба назначил за твою голову такую награду, что за тобой гоняются все охотники Галактики. Хорошо, что я нашел тебя первым.
С этим Хан не мог не согласиться. Окажись на месте Гридо кто-то из охотников посерьезнее — Боба Фетт, к примеру, — капитан и правда был бы по уши в... неприятностях. Впрочем, он не был уверен в том, что в объявлении о награде не значится «живым или мертвым», а потому не стал озвучивать свои мысли вслух.
— Да, но у меня есть деньги.
— И если ты отдашь их мне, я могу забыть, что нашел тебя... — Гридо перегнулся через стол. Родианец, возможно, даже подмигнул бы, обладай он хоть каплей чувства юмора.
— Они у меня не с собой. Но тут недалеко, надо только подняться на борт...
Пока они болтали, Хан невзначай убрал руку под стол и осторожно извлек из кобуры на бедре собственный бластер. Ощутив под пальцами холодный металл рукоятки, он полной грудью вдохнул спертый воздух кантины.
— Расскажи об этом Джаббе, — предложил Гридо. — И может быть, он отберет у тебя только корабль.
Теперь настала очередь Хана криво усмехнуться:
— Только через мой труп!
Гридо расхохотался, что в его исполнении звучало, как серия пофыркиваний через хобот, и направил бластер прямо в сердце Хана:
— А это мысль. Мне уже давно не терпится тебя пристрелить.
По лицу капитана медленно расплылась улыбка:
— Могу себе представить.
Хан нажал на спусковой крючок бластера, и Гридо исчез в ослепительной вспышке белого света. Грохот, с которым тело родианца повалилось на стол, привлек внимание других посетителей кантины.
«Бедный Гридо, — подумал Хан, поднимаясь и глядя на дымящийся труп. — Ему даже в голову не пришло, что мне не обязательно доставать бластер из-под стола, чтобы выстрелить».
— Сказал же: никаких бластеров! — прорычал бармен.
— Вот, держи за причиненные неудобства. — Хан вытащил из кармана монетку и швырнул ее бармену. — Извини, что намусорил.
Капитан поспешил покинуть кантину. На улице на него сразу обрушилась жаркая стена пустынного ветра. «Будто в духовке», — подумал Хан на ходу, прикрыв глаза ладонью от яркого света. Денек выдался даже более пыльным, чем обычно. Пылили штурмовики, марширующие по немощеным улицам, — сегодня их было что-то особенно много. Обычно девственно-белую броню имперцев уже основательно припорошило. Еще немного — и она сольется цветом с коричневыми, опаленными солнцем домами.
Недобрые предчувствия Хана относительно предстоящей работы сделались еще хуже.
И они подтвердились, когда, подойдя к ангару, он обнаружил, что Чуи стоит снаружи, а изнутри доносится чей-то басовитый голос. Говорили на хаттском:
— Соло, входи!
Услышав скрип сапог по песку, Чубакка оглянулся.
— Не захотел лезть на них в одиночку? — спросил Хан, потрепав вуки по плечу. — Не могу тебя винить. Ладно, сейчас разберемся.
— Соло!
Скользя по земле подобно гигантскому слизню, которым он и был, возле «Сокола Тысячелетия» Хана встретил Джабба Хатт собственной персоной. Шестеро его бандитов оцепили корабль. Капитан, скрестив руки на груди, оценил количество оружия, которым обвешались головорезы. Такое впечатление, что Джабба привел с собой самых уродливых типов в Галактике, хотя с ним самим, конечно, никому не сравниться.
Хан как-то раз поделился с Чуи своей теорией насчет того, что в отличие от остальных жизненных форм хатты возникли не в ходе естественного отбора: просто Галактику однажды ими стошнило. Хатт в длину был таким же, как Хан в высоту, только впятеро тяжелее. Тело слизня покрывала отвратительная коричнево-желто-зеленая кожа. Мерзкий облик дополняли многочисленные бородавки и складки, а также длинный слюнявый язык, который, похоже, не помещался во рту, потому что Джабба вечно вываливал его наружу.
— Джабба, а я как раз тебя искал! — крикнул Хан, и голос его отразился эхом от стен ангара.
Хатт и его прихвостни дружно повернулись к нему, и у капитана внутри все перевернулось. Золотистые змеиные глаза Джаббы следили за каждым движением Хана. Капитан подошел ближе.
— Я на это рассчитывал, — произнес Джабба.
— Я не из тех, кто бегает от проблем.
Собственно, где-то в шести случаях из десяти это было даже правдой.
Джабба имел обыкновение разговаривать с контрабандистом, как с непослушным ребенком, и Хан терпел, поскольку пока что дорожил своей жизнью.
— Хан, мальчик мой, ты меня очень расстроил... Почему ты до сих пор не заплатил по долгам? И зачем поджарил бедолагу Гридо?
Да, новости разлетались быстро.
— Вообще-то, ты подослал Гридо, чтобы поджарить меня, — напомнил Хан.
Золотые глаза Джаббы расширились в притворном изумлении.
— Ты же лучший из всех моих контрабандистов. Поджарить тебя было бы расточительно. Гридо всего лишь должен был... передать тебе, что я весьма обеспокоен задержкой выплаты. У него не было приказа стрелять.
Хан погрозил Джаббе пальцем:
— В следующий раз, когда захочешь мне что-то сказать, лучше сделай это сам.
— Хан, Хан! — Джабба разразился утробным смехом — точно так же он хохотал, скармливая рабов своему ручному ранкору. — Ты мне нравишься, прохвост ты эдакий. Мы с тобой похожи. Оба любим деньги — их запах, шелест и то, как приятно они оттягивают наши карманы. Я понимаю тебя куда лучше, чем ты можешь себе представить.
