Возмущение Саши заставило Тамару устыдиться.
— И то правда, — пробормотала она. — Где профессор, где ученик… Тогда тысячу! Годится?
Саша с Марго кивнули. Знала бы жадная до денег Тамара, что они заплатили бы и три, и пять, и даже десять, не уступила бы так легко.
Но Тамара уже спешила отработать свои деньги:
— Коля Ярцев был сиротой, — рассказывала она. — Воспитывался он в детском доме. Из родни имел одного брата. Но тот пошел по дурной дорожке, а вот Коля был мальчиком хорошим, умненьким и прилежным. В последних классах его усердие отметила их классная руководительница, пожалела паренька и взяла над ним опеку. Она же подтянула его по всем предметам, так что Коля без труда поступил в институт, хорошо учился и попал на практику к профессору. Тот способного паренька тоже отметил и взял с собой в экспедицию. Вообще-то никто от юноши больших подвигов не ждал. И в задачу Коли главным образом входила переноска тяжелых предметов да установка и уборка палаток на местах стоянок. Еще он отвечал за провиант. Но Коля все же сумел проявить себя, приволок эти плиты. Отсутствовал несколько дней, вместе с ним исчезли запасы сахара, чая и сгущенки. А потом Коля вернулся в лагерь, с двумя каменюками в руках. В каком уж монастыре он их раздобыл, так и осталось загадкой, потому что почти сразу же после триумфального возвращения Коли с плитами в лагерь, партизаны совершили свой налет. Было несколько раненых и один убитый. Этим убитым и оказался Коля Ярцев. Так что домой вернулись не все. И с тех пор у профессора Герасимова к этим плитам было особенное трепетное отношение. Много лет он добивался то одной, то другой экспертизы, которые могли бы доказать подлинность этих камней. Именно профессор настоял на том, чтобы плиты поместили в институтский музей. Другие ученые были против. Никто из них не мог объяснить происхождение этих плит. Язык, которым они были покрыты, вроде был похож и на тибетский, и на китайский, и даже на индийский. Но только похож. А понять, что написано на этих плитах, было невозможно. Сплошная галиматья получалась, если переводить каждое слово в отдельности. Возникла даже гипотеза о подделке, но так как никто не мог объяснить, кому могло понадобиться сооружать такую тяжеловесную подделку, то версия эта тоже заглохла. А сами камни отправили на экспертизу в Москву. Долго их назад не присылали, и ответа тоже не было. Правда, когда камни вернулись из Москвы, то наши все за головы схватились. Потому что вернулись эти камни с очень нелестным отзывом. Мол, чистой воды барахло. Стыдно, граждане, что сами этого не понимаете. Тогда наши ученые предположили, что местные жители в тех горах просто захотели немножко подзаработать на доверчивых иностранцах, вот и всучили Коле такую подделку.
— А как выглядели эти камни?
— Ну, размером они были где-то с том Советской Энциклопедии, только немного потолще. И всего их было две штуки. Каждая весила килограммов по десять, если мне не изменяет память.
— А цвет?
— Серые они были. Если бы не эти письмена, которыми они были покрыты, то камни и камни. Если по мне, то они были похожи на бетонные блоки, тяп-ляп вылепленные.
— А буквы на них были написаны или выбиты?
— Написаны красной краской. Состав ее определить не сумели. Какой-то растительный краситель. Но вообще, камни эти все вокруг считали подделкой, которую соорудил Коля Ярцев, чтобы еще больше втереться в доверие к профессору. Но сам профессор эту версию категорически отрицал, для него Коля стал кем-то вроде мученика во имя науки. Никому не позволено было говорить о нем плохо. Что вы! Профессор так трепетно относился ко всему, что касалось Ярцева. Например, после возвращения в вещах Коли было найдено письмо, адресованное его брату. Так, что вы думаете, профессор много лет разыскивал этого человека и все-таки нашел и вручил письмо адресату! И профессор даже добился, чтобы в институте внизу была бы установлена мемориальная табличка, на которой указано имя Коли.
— Даже так?
— Не верите, вернемся в институт, я вам сама ее покажу!
В холле института Тамара подвела друзей к стене, напротив входа. Она была украшена многочисленными медными, латунными, железными и даже каменными и керамическими табличками, повешенными тут в разное время. Некоторые были написаны еще через «ять».
— Тут указаны годы жизни, имя Коли и его фотографический портрет.
И Тамара встала рядом с друзьями, глядя на эту табличку.
Саша всматривался в фотографию и думал, что глаза этого Коли Ярцева ему напоминают еще чьи-то. Но вот чьи?
Тамара тоже сначала стояла молча, потом она вздохнула:
— Сколько ни гляжу на фотографию этого Коли, всегда почему-то о своем Пете думаю. А ведь Колю я никогда при жизни даже не видела, пришла работать в институт уже гораздо позднее. И про Колю лишь слышала по рассказам других. Может, это происходит потому, что у Пети был друг, удивительно похожий на этого Колю? Один раз они даже приходили ко мне вместе. И этот друг тоже интересовался погибшим Колей Ярцевым. Но что я могла ему сказать? Только то, что знали все вокруг. Может, они были родственники? Тогда интерес этого мужчины становится понятным.
— А как его звали?
— Вот этого не помню. Емеля? Емельян? Вот крутится в голове, а поймать не могу. Может быть, Евдоким? Нет, тоже не то. Или Феофан? Простите меня, но сейчас я не вспомню.
И, снова взглянув на табличку, она едва слышно произнесла:
— А хорошо, когда можно так просто постоять в тишине, подумать о прошлом… Не правда ли?
Друзья кивнули. Но долго Тамаре не позволили наслаждаться отдыхом. Появился тот самый Семен Семенович, который и отправил друзей к Тамаре.
Он увидел уборщицу в холле и воскликнул:
— Тамара Андреевна, голубушка, почему же вы тут-то стоите? Собрание в актовом зале давно закончилось, на улице снег растаял, люди грязи нам на своей уличной обуви нанесли, картошку сажать можно! Все по институту бегают, вас ищут, а вы тут! И за что же мы вам деньги платим? Немедленно берите швабру в руки и вперед! Мыть пол! Лично загляну через полчаса и проверю. Будет хоть одна песчинка, останетесь без квартальной премии!
Тамара ойкнула и трусцой понеслась наверх в сторону актового зала.
Но на полпути она остановилась, оглянулась назад и сказала:
— Кстати, то ограбление в нашем музее долго расследовали, но полиция сочла его делом рук охранника, который дежурил в институте в ту ночь. Парень-то после этого ограбления таинственно исчез, попросту сбежал. И полиция решила, что парень сперва хотел ограбить бухгалтерию, а когда денег там не обнаружилось, с горя взял из музея то, что профессор неоднократно называл своим самым главным сокровищем. Камни ничего не стоили, но охраннику-то об этом откуда было знать!
И она убежала. А друзьям не оставалось ничего другого, как поблагодарить Семена Семеновича за содействие и выйти прочь.
В дальнейших планах у Саши было выяснить побольше про Николая Ярцева. Пока что это был единственный персонаж в их истории, не считая самого профессора, про которого было хоть что-то точно известно.
