— Пока ничего, — ответила я. — Нужно время, чтобы во все въехать.
— Понятно, фигней занимаешься. Не очень весело, да?
— Пока терпимо.
Ваня периодически подходил ко мне и спрашивал, все ли у меня работает так, как нужно. Но при этом он не заглядывал в мои документы, а стоял поодаль.
«Хорошо воспитанный и очень вежливый, — решила я. — Абсолютно неконфликтный и при том, что его часто хвалят, совершенно нетщеславный человек».
Удовлетворившись моим односложным ответом: «Да, все в порядке», курьер Иван тут же удалялся.
Олег Петрович же, которого я мысленно тоже, как и Савостин, стала называть Оленем, всячески старался привлечь мое внимание.
Я могла его понять: я человек новый, почему бы не прощупать почву?
Олег Петрович и прощупывал. После обеда внезапно взял стул и сел рядом. Я тут же подалась корпусом немного вбок, дав понять Оленю, что гостей не ждала.
Он принялся бесцеремонно вглядываться в экран. Потом перевел взгляд на мои руки.
— Помощь не нужна? — еле слышно спросил он.
— Нет, — помедлив, ответила я.
— Вы обращайтесь. Я помогу.
— Так и сделаю.
В ожидании, что он отвалит, я стала усиленно водить пальцем по колонкам с цифрами. Пусть видит, что белого света не вижу и работаю на износ. Но у самого Оленя работы, видимо, не было.
— Женя, я видел вас сегодня в нашей столовой.
— Да, я там обедала.
— И как? Понравилось вам там?
Я посмотрела ему в глаза. Очень странный человек.
— Даже не знаю, что и ответить, — призналась я. — Неплохо. Уютное место. А что такое?
Я искренне не понимала, чего он от меня хочет.
— А вдруг посоветую что-то более симпатичное? — не отставал он.
— Что может быть лучше фабричной столовой?
Оленя вопрос не смутил. Он усмехнулся с видом прожженного ловеласа.
— Таких мест полно. Может, сходим куда-нибудь? — выдал он.
— Побойтесь бога, Олег Петрович, — быстро ответила я. — Мы знакомы один день, а вы уже замуж зовете.
Мы переговаривались очень тихо, но и ежу было понятно, что каждое наше слово мог услышать любой, кто находился в кабинете. Акустика располагала. Но Олега Петровича, кажется, мало что могло смутить. Как и Анну Григорьевну, которая самозабвенно продолжала работать. Этакий молчаливый многофункциональный станок.
— Замуж не зову, но на свидание приглашаю, — многозначительно улыбнувшись, продолжал пытать меня Олег Петрович. — Можно начать с той же столовой, если вдруг вы решите сменить компанию.
Он имел в виду Андрюху. И, очевидно, уже сделал какие-то свои глубокомысленные выводы. Меня, правда, напряг тот факт, что он без стеснения флиртовал со мной на глазах у других. Но в мои планы не входило портить еще не сложившиеся отношения. От моего ответа зависело наше дальнейшее, скажем так, сотрудничество. Впоследствии Олег Петрович мог быть мне полезен.
— Простите, но сегодня никак, — с сожалением ответила я. — Ближе к пятнице можно будет рассмотреть варианты. Бар, говорите? Я редко бывала в барах. Если честно, всего один раз. Но атмосфера понравилась. Так что не прощаемся.
— Буду ждать, — негромко пропел он и встал со стула, — буду ждать…
Напоследок Олень выдал невообразимое. Он таинственно улыбнулся, вытянул в мою сторону палец наподобие пистолета и, прищурившись, «выстрелил».
Я опустила голову, боясь, что он заметит мой непонимающий взгляд. Но успела заметить, что Ваня, прислушивавшийся к нашему разговору, повеселился от души.
* * *
Алина ускакала с работы первой. Вслед за ней выдвинулся курьер, цапнув напоследок со стола Алины парочку оставшихся крекеров. Олег Петрович поспешил вслед за ним, бормоча на ходу что-то о том, что завтра ему нужен будет принтер, а там сбиты настройки, и вообще все вокруг как будто бы сговорились.
В коридоре стали хлопать двери, раздаваться громкие голоса. Другие сотрудники, с которыми я еще не была знакома, массово расходились по домам. Кто-то уронил ключи на пол, у кого-то зазвонил мобильник. Радостная движуха в конце рабочего дня.
А потом все стихло. В кабинете остались только я и Анна Григорьевна.
Я дожидалась Андрея, с которым мы договорились вместе уйти с работы, а Анна Григорьевна, видимо, просто привыкла задерживаться допоздна.
Шум в коридоре затих, и на меня вмиг обрушилась тишина. От такого контраста аж уши заложило. Весь день в кабинете шумела жизнь. Шумел чайник, Алина шуршала своими пакетиками, Ваня клацал по клавиатуре и ходил по своим делам туда-сюда, то и дело задевая стулья. Олег Петрович тоже периодически проявлялся: уточнял какую-то информацию, гремел ящиками стола и вообще вел активный образ жизни. Андрей появился всего пару раз, я даже не помню, о чем и с кем он говорил.
Но Анна Григорьевна во всем этом параде жизни практически не участвовала. Вернее будет сказать, что психологически ее присутствие ощущалось очень сильно, но при этом она ни с кем не разговаривала и не покидала своего рабочего места. Перед ней лежали калькулятор и общая тетрадь, в которую она заносила результаты своих расчетов. Несколько раз за день я машинально поднимала на нее взгляд, но ни разу не заметила, чтобы в ее позе что-то изменилось. Ровная спина, очки на кончике носа. Пальцы одной руки резко бегали по кнопкам калькулятора, пальцы другой сжимали неизменный карандаш. Это был обыкновенный простой карандаш, какими сейчас пользуются довольно редко, предпочитая им маркеры, а то и вовсе те же компьютеры. Но Анна Григорьевна, по-видимому, была ярым приверженцем старых привычек.
Ее компьютер был включен, о чем свидетельствовал синий огонек на системном блоке. Но она ни разу не дотронулась до клавиатуры.
Посмотрев на часы, я решила, что тоже перерабатываю. Пора бы уже и на отдых. Савостин либо забыл обо мне, либо тоже вкалывал. Я решила найти его сама.
Рабочий понедельник подошел к финалу. Первый день на новом месте выдался суматошным. Хотелось домой, где я могла бы спокойно созвониться с тетей Милой.
Я выключила компьютер, сложила документы в стопку и поднялась со стула.
— Анна Григорьевна, — обратилась я к ней, — а кто закрывает кабинет?
Она ответила не сразу. Не стала прерывать работу для того, чтобы мне ответить. Потом подняла голову и посмотрела на настенные часы.
— Уже без четверти семь, — поразилась она.
— Даже чуть больше.
Она отложила карандаш и потянулась, разминая затекшие от долгого сидения на одном месте мышцы.
— Закрывает тот, кто уходит последним, и этот человек — я, — сообщила она. — И на работу прихожу раньше всех.
— Приходите раньше всех, уходите позже, — покачала я головой. — Для меня это подвиг.
