Не удостоив их обоих еще одного взгляда, я пошел в секретариат. Достал из кармана ключ от своего старого кабинета, со стуком положил его на стойку и развернулся. Проходя мимо этих парней снова, я краем глаза увидел, как Сирил сунул в руку Джеймсу телефон.
– Спасибо за это, старик, – сказал он, а я как можно быстрее направился к выходу.
Лишь попутно я отметил, что Джеймс заговорил в полный голос.
Каждый шаг причинял мне боль, каждый вдох казался невыполнимой задачей. В ушах стоял гул, который почти заглушил все остальные шумы. Смех учеников, их громкие шаги, скрип двустворчатой двери, через которую я покидаю Макстон-холл и ухожу в неизвестность.
Руби
Меня будто оглушили.
Когда водитель автобуса сказала, что мы прибыли на конечную остановку, я даже не сразу поняла, что это вообще означает – пока мне не стало ясно, что я должна выйти, если не хочу уехать назад, в Пемвик. Я не помню последние сорок пять минут, так сильно была погружена в свои мысли.
Мои конечности казались одновременно и тяжелыми, и легкими, когда я сошла по ступенькам автобуса и вышла наружу. Я крепко держалась обеими руками за ремни рюкзака, как будто они давали мне силу. К сожалению, это не помогало избавиться от чувства, будто я попала внутрь смерча, из которого невозможно вырваться, и уже не понимала, где верх и где низ.
Не может быть, чтобы все это произошло на самом деле. Не может быть, чтобы меня вышвырнули из школы. Не может быть, чтобы мама поверила, будто я способна на интрижку с учителем. Не может быть, чтобы моя мечта об Оксфорде растворилась в воздухе.
Мне казалось, я теряю рассудок. Мое дыхание учащается, а пальцы судорожно сжимаются. Я чувствую, как пот стекает по спине, и вместе с тем все тело покрыто гусиной кожей. Кружится голова. Я закрыла глаза и попыталась хоть как-то успокоить дыхание.
Когда я снова открыла их, уже не было такого чувства, будто меня того и гляди вырвет. Впервые после того, как я вышла из автобуса, мир вокруг наконец прояснился. Я проехала на три остановки дальше и нахожусь на другом конце Гормси. В нормальных обстоятельствах я бы ужасно разозлилась на себя. Но я испытывала чуть ли не облегчение, потому что никак не могла появиться дома. После того как мама смотрела на меня такими глазами.
Есть только один человек, с которым я хотела бы сейчас поговорить. Единственный человек, которому я безусловно доверяю и который точно знает, что ничего такого я никогда бы не сделала.
Эмбер.
Я пошла в сторону местной школы. До конца уроков оставалось чуть-чуть, несколько школьников из младших классов шли мне навстречу. Группа мальчишек пыталась столкнуть какого-то бедолагу с узкого тротуара в кусты. Увидев меня, они прекратили возню и прошли мимо, опустив головы, как будто боялись, что я могу наказать их за плохое поведение.
Чем ближе я подходила к школе Гормси, тем страннее себя чувствовала. Два с половиной года назад я сама посещала эту школу. И хотя я не тосковала по тому времени, но снова очутиться здесь все равно что совершить экскурсию в прошлое. Только никто не повернется в мою сторону и не посмотрит на меня, потому что я в форме частной школы.
Я поднялась по ступеням ко входу. Стены здания, которые предположительно были когда-то побелены, теперь пожелтели, с оконных рам облетела краска. Было очевидно, что в последние годы деньги не текли в эту школу рекой.
Я протискивалась мимо школьников, которые рвались наружу встречным потоком, и искала среди их лиц хоть одно знакомое. Вскоре я заметила девушку с двумя косами, заплетенными вокруг головы, выходившую из школы вдвоем с парнем.
– Мэйси! – окликнула я.
Мэйси остановилась в поисках того, кто ее позвал. Заметив меня, она вопросительно подняла брови, дала знак своему другу подождать ее и стала пробираться ко мне.
– Руби, – приветствовала она меня. – Хей. Как дела?
– Ты не знаешь, где Эмбер? – спросила я. Голос мой звучал совершенно нормально, и я сама удивилась, как такое может быть, ведь я чувствую себя такой сломленной.
– Я думала, Эмбер заболела, – ответила Мэйси, наморщив лоб. – Ее сегодня нет в школе.
– Что?
Этого быть не могло. И я, и Эмбер утром вышли из дома в одно и то же время. Если она не была в школе, то куда же, черт возьми, она пошла?
– Она написала, что лежит в постели с больным горлом. – Мэйси пожала плечами и посмотрела через плечо в сторону своего друга. – Наверное, она дома, и вы просто разминулись. Слушай, у меня сейчас встреча. Ничего, если я?..
Я быстро кивнула:
– Конечно. Спасибо.
Она помахала мне еще раз, потом спустилась по лестнице и взяла своего спутника под руку. Я смотрела им вслед, пока мои мысли захлестывали друг друга. Если бы у Эмбер правда болело горло, я бы об этом знала. Она не выглядела больной и не вела себя странно. За завтраком все было как обычно.
Я достала из кармана телефон. На дисплее отражалось три пропущенных звонка от Джеймса. Я быстро стерла уведомления.
Это я сделал те снимки, – его голос так и звучал в голове, но я пыталась игнорировать тяжелое чувство у себя в груди. Я перешла в избранное и кликнула на имя Эмбер. Пошли гудки, значит, ее телефон не отключен. Правда, она не взяла трубку даже после десятого гудка. Я сбросила вызов и открыла новое сообщение.
Пожалуйста, перезвони. Мне срочно нужно с тобой поговорить.
Отослала его и снова сунула телефон в карман, потом спустилась по лестнице и еще раз оглянулась на школу. Я чувствовала себя совсем не на месте. Не оставалось никаких сомнений: я здесь чужая. Но так же теперь и с Макстон-холлом.
Я теперь везде чужая, пронеслось у меня в голове.
С этой мыслью я покинула территорию школы. Не задумываясь, свернула налево и пошла в сторону жилого квартала, хотя домой хотелось идти в последнюю очередь. Я не вынесу, если мама еще раз посмотрит на меня таким разочарованным взглядом, как в кабинете Лексингтона.
Произошедшее проматывалось в голове длинной лентой, как в кино. Снова и снова я слышала голос ректора. Как он несколькими словами отнял мое будущее, все, на что я упорно работала последние несколько лет.
Пока я еле ползла мимо ряда кафе и маленьких магазинов, до моих ушей доносились обрывки разговоров школьников, которые шли домой впереди и позади меня. Они говорили о домашних заданиях, обсуждали учителей или смеялись над чем-то, случившимся на перемене. Я в ужасе поняла, что мне больше не с кем вести такие разговоры. Мне не остается ничего другого, как брести под солнцем, которое словно смеялось надо мной, и осознавать, что в моей жизни больше не осталось ничего. Ни школы, ни семьи, ни парня.
Слезы наполнили глаза, и я тщетно пыталась их сморгнуть. Мне нужна была моя сестра. Мне нужен был кто-то, кто скажет, что все уладится, хотя я сама в это не верила.
