– Правда? – прохрипел я.
Она кивнула. Мне показалось, она не дышит – так же, как и я.
Меня охватили разные чувства. Я не мог их контролировать, равно как и мысли, которые роились в голове. Не колеблясь, я поцеловал Лидию в лоб. Из ее груди вырвалось рыдание, и я привлек бедняжку к себе и крепко обнял. У меня не было вопросов, чего-то, о чем бы я в этот момент задумался. Я мягко покачивал ее в своих объятиях.
– Я так боялась сказать тебе об этом, – приглушенно прошептала она.
Я только мотал головой.
В эти секунды я не мог выпустить ее из рук. Даже если эта новость и впрямь должна была выбить меня из колеи, произошло обратное: в глубине души я почувствовал, что все в моей жизни занимает свое место. Неизвестность и страх, которые терзали меня еще несколько минут назад, куда-то исчезли, вместо этого радость и волнение сменили их.
Я отстранился от Лидии. Я все еще стоял перед ней на коленях, обнимая ее за плечи, глядя на нее снизу вверх, и сказал дрожащим голосом:
– Ты только что осчастливила меня.
В ее блестящих глазах отразилось смущение. Она дважды моргнула.
В следующий момент она обвила меня руками за шею. Я ответил на объятие, притянул к себе так близко, как только было можно, и крепко держал ее в руках – секунды, минуты, вечность.
Не знаю, надолго ли мы застыли в этой позе, знаю лишь, что это был один из лучших моментов моей жизни.
– Я должна была сказать тебе гораздо раньше, – прошептала Лидия, немного отстраняясь от меня, но не размыкая рук.
– Как давно ты об этом знаешь? – спросил я.
– С ноября.
Я ненадолго закрыл глаза.
– О, Лидия.
– Я не знала, что мне делать, – снова прошептала она, но я тут же принялся мотать головой:
– Знать, что ты так боялась моей реакции… – я выдохнул, дрожа. – Это убивает меня. – Я решительно посмотрел ей в глаза: – Ведь это лучшее, что со мной когда-либо случалось.
Медленно, почти незаметно уголки ее губ приподнялись.
– Я не знаю, что теперь будет дальше, Грэхем.
– И я не знаю. Но мы это выясним. Вместе, – сказал я. – У нас все получится.
Лидия ерошила пальцами мои волосы. Легкие мурашки пробежали по коже, когда ее пальцы переместились на мои щеки и прошлись по щетине на подбородке.
– Я так рада, что ты приехал, – прошептала она. Взгляд ее скользнул к моим губам, потом снова вернулся к глазам. И снова вниз. В следующий момент она наклонилась, очень медленно. Я закрыл глаза.
Когда наши губы слились в поцелуе, меня словно ударило молнией.
Нам было необходимо немедленно обсудить бесконечное множество вещей. Но этот поцелуй стал нашим благословением. Он возвестил, что прошлое осталось позади. И что в этот момент для нас началось нечто совершенно новое.
11
Руби
Субботним утром я, как обычно, пошла вниз, чтобы помочь папе приготовить завтрак, но перед этим осторожно заглянула в гостиную – посмотреть, проснулся ли Джеймс. Простыня, одеяло и подушка лежали, аккуратно сложенные, посреди дивана, а самого Джеймса не было. Я удивилась и пошла на кухню, в дверях которой ошеломленно замерла.
Джеймс был один. Он стоял у разделочного стола и выжимал апельсины. Волосы еще влажные – видимо, после душа, на нем были темные джинсы и белая майка, подчеркивающая рельеф его плеч. Я наблюдала, как напрягаются мышцы рук, когда он придавливает к соковыжималке половинки апельсинов, и тяжело сглотнула. Было что-то интимное в том, как он стоит в нашей кухне и готовит завтрак.
Думаю, я могла бы привыкнуть к такой картине. Так же, как могла бы привыкнуть проводить с ним вечера на диване, до глубокой ночи говоря обо всем на свете, как мы делали это вчера.
Я бесшумно скользнула на кухню. Обняла Джеймса сзади, обвив руками живот. Он ненадолго напрягся – видимо, я его испугала, – но потом снова расслабился.
– Доброе утро, – шепнула я.
Джеймс повернулся ко мне и криво улыбнулся.
– Доброе утро, – ответил он так же тихо. Потом нагнулся и мягко поцеловал меня в губы. У поцелуя был апельсиновый привкус, и я вздохнула, привалившись к Джеймсу и прижав его спиной к разделочному столу. Он обнял меня за бедра и притянул еще ближе к себе.
Я почувствовала его брюшной пресс, и мне сразу захотелось запустить руку ему под майку, но тут я услышала, как в кухню вкатывается папа.
Джеймс отпрянул от меня, и я, потеряв опору, в поисках, за что бы ухватиться, задела кувшин с соком, и оттуда выплеснулась на разделочную поверхность оранжевая лужица.
– Доброе утро обоим, – сказал папа у меня за спиной.
Я искоса глянула на Джеймса и сжала губы, чтобы не рассмеяться. Он стоял навытяжку, как солдат, с прямыми плечами и красными щеками.
– Я… я хотел приготовить завтрак, – произнес он, указывая на лужицу апельсинового сока, и без того хорошо заметную.
Папа только кивнул. Глаза его весело поблескивали. Он отлично знал, что Джеймс его страшно боится, и бессовестно пользовался этим, что было, конечно, подло, но и одновременно забавно.
Этот момент растянулся на несколько секунд, пока папа, наконец, не сжалился над Джеймсом.
– Хотите омлет?
– С удовольствием, – сказала я, и Джеймс пробормотал что-то одобрительное.
После этого я вытерла лужицу сока и стала накрывать на стол.
Джеймс тем временем выжал остальные половинки апельсинов.
– Как ты спал? – спросил его папа.
– Хорошо. Диван очень удобный. Спасибо еще раз.
Папа только отмахнулся.
Вчера, после того, как мама вернулась домой и мы поведали о произошедшем, она не раздумывая предложила Джеймсу остаться у нас, пока не прояснится дело с отцом. Я благодарно улыбнулась ей – правда, лишь до того момента, пока она не отвела меня в сторонку и со строгим видом не дала понять, что доверяет мне и рассчитывает на то, что я не злоупотреблю ее доверием. После этого я с полчаса не могла взглянуть ей в глаза.
– Папа, мы с Джеймсом после завтрака поедем к Лидии, – сказала я.
– Вам нужна машина?
Я отрицательно помотала головой:
– Нет, мы поедем на машине Джеймса.
– Очень хорошо, а то мы с мамой хотели поехать купить кое-что. – Отец выдвинул ящик справа от себя, достал сковороду и поставил ее на плиту.
– Твой отец всю неделю предвкушал, как мы купим ему новый нож, – сообщила мама, входя в кухню. – Доброе утро всем.
– Доброе утро, – ответили мы с Джеймсом в один голос.
Мама вытянула из-под стола табурет и села. Осмотрелась в кухне.
