То, что он теперь пишет не для того, чтобы вернуть меня домой, а чтобы сохранить лицо перед правлением, только подтвердило тот факт, что я поступил правильно.
И когда-то это больше не будет причинять мне боль. В этом я совершенно уверен.
Я отложил телефон на кровать и огляделся в комнате, где Офелия разместила меня и Руби. Это гостевая комната, в которой всегда ночевали мы с Лидией, когда приезжали в гости. Уже тогда мы удивлялись особой обстановке ее дома, не имеющей ничего общего с нашей в Пемвике: начиная от обоев в цветочек над кроватями из пружинных блоков и кончая тяжелыми, слишком длинными бархатными шторами. Иногда складывалось впечатление, что Офелия подобрала эти вещи на улице и разместила их дома случайно. Тем не менее я всегда хорошо себя чувствовал у нее.
Мой телефон снова завибрировал, вырвав меня из задумчивости. Пришло новое письмо, и когда я увидел имя отправителя, в моем теле второй раз за этот вечер напряглись все мышцы.
Письмо было от Сирила.
И больше ничего. Я нервно сглотнул и открыл приложение, подвешенное к письму. Постепенно загружались фотографии, которые я тогда сделал. Это были оригиналы, я сразу это увидел. Я резко выдохнул, хотя у меня в желудке вдруг стало муторно при виде этих снимков.
Я еще раз вспомнил, что я думал и чувствовал тогда, когда делал эти снимки. Я не знал, что за человек Руби, и хотел защитить Лидию и позаботиться о том, чтобы ей не навредили. Мне было все равно, если снимки будут обнародованы.
С телефоном в руке я пошел к узкой двери, ведущей в смежную ванную комнату. Постучался.
– Можешь войти, – сказала Руби.
Я открыл дверь.
– Ты не поверишь, что… – начал я, но слова застряли в горле.
Я думал, Руби приняла душ и давно готова. Но она вместо этого сидела в просторной угловой ванне. Волосы она заколола на макушке в узел, из которого выбились и намокли отдельные прядки. Я тяжело сглотнул. На голых плечах блестели капельки, и хотя поверхность воды почти полностью была покрыта пеной, некоторые участки ее тела все же было видно.
– Ты в порядке? – спросила Руби, наморщив лоб, и немного выпрямилась.
Я откашлялся.
– Сирил прислал оригиналы снимков, – прохрипел я наконец и поднял телефон вверх.
– Правда? – недоверчиво воскликнула Руби, подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть дисплей. – А я уже почти потеряла надежду.
– Я же сказал, мы все исправим, – произнес я осипшим голосом.
Меня отвлекал вид ее мокрого тела, и я не мог ясно соображать. Я снова попытался откашляться.
– И что мы будем делать теперь? – спросила она после недолгого молчания. Я заметил, что ее голос звучит так же хрипловато, как и мой.
Вероятно, сейчас мне лучше всего уйти.
– Я передам их Лидии. И потом поговорим об этом. Я не хочу тебе мешать. Расслабься. – Я повернулся и хотел выйти за дверь, но голос Руби заставил меня замереть.
– Джеймс? – прошептала она едва слышно. Мое тело словно молнией прошило.
Я снова повернулся к ней. Щеки ее покраснели, и я откашлялся.
– А ты не хочешь… не хочешь остаться здесь?
Я открыл рот, но сказать ничего не смог.
Лицо Руби продолжало наливаться румянцем.
– Это необязательно. Но я…
Ее слова вывели меня из оцепенения.
– Конечно, я хотел бы остаться с тобой, – сказал я, медленно опуская руку, протянутую было к ручке двери. – Если можно?
Она кивнула.
Второй раз меня не нужно было упрашивать.
Я закрыл дверь на ключ. В тот момент, когда щелкнул замок, прошлое ушло на второй план: мой отец, Сирил, Макстон-холл. Всё, кроме Руби, которая сидела голая в ванне. Она ждала, что же сейчас случится. Между нами не было и двух метров.
Прошла целая вечность с тех пор, как мы оставались наедине. В отличие от сегодняшнего утра никто не мог войти в комнату, поэтому нам не пришлось бы отскакивать друг от друга, словно ошпаренным. Здесь были только я и она.
Не сводя глаз с Руби, я отложил телефон на умывальник. Потом опустил руки и медленно стянул с себя майку. Уронил ее на пол и снял носки. Когда я расстегивал молнию на брюках, взгляд Руби затуманился, она следила за моими движениями… Я выбрался из брюк, а потом из своих бóксеров.
Теперь я больше не мог от нее спрятаться. Я не хотел этого, но то, как она закусила нижнюю губу, заставило всю мою кровь прилить к паху, и я отдал бы все, чтобы скрыть это.
Не теряя больше ни секунды, я влез в ванну. Вода была еще теплая, даже горячая, вокруг вздымался пар. Руби неотрывно смотрела на меня: как я погрузился в воду, а потом медленно придвинулся к ней, опираясь обеими руками о края ванны. Легкая улыбка играла на губах Руби.
– Приветик, – прошептал я.
– Привет, – так же тихо ответила она. Потом подняла свои мокрые ладони и заключила в них мое лицо. Провела большими пальцами по моим щекам. Я закрыл глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее. Руби тихо застонала, когда наши губы встретились. Она притянула меня еще ближе к себе.
– Спасибо, что ты поехала со мной сегодня, – сказал я между поцелуями.
Руби выпустила мое лицо, ее руки скользнули вниз и легли мне на грудь:
– Я всюду последую за тобой, Джеймс.
Сердце колотилось, и когда я снова открыл глаза, то увидел во взгляде Руби любовь и желание.
Всякий раз, когда она так смотрела на меня, мне больше ничего не хотелось так сильно, как стать человеком, который ее заслуживает.
– И я повсюду последую за тобой.
Руби обвила руками мою шею. А я обнял ее голое тело и привлек его к себе. Вода выплеснулась через край ванны на пол, но мы не обратили на это внимания.
Мы снова поцеловались, и этот поцелуй не кончался очень долго.
Лидия
– Нам правда не надо пойти с тобой? – спросил Грэхем уже в третий раз за это утро.
Я повернулась к нему и взяла его за руку через центральную консоль между передними сиденьями машины. И потом отрицательно помотала головой:
– Нет. Я должна сделать это сама.
Он наморщил лоб, явно огорченный моим решением.
– Мы как будто посылаем тебя в логово льва, – сказала Руби с заднего сиденья. Я видела в зеркале, как она побледнела от волнения.
– Да что со мной случится? – спросила я, отстегиваясь. – Из дома меня выгнали. В Макстон-холл я больше не вернусь. Все будет хорошо, Руби. Доверься мне.
Джеймс раскрыл рот, Грэхем тоже выглядел так, будто собирался что-то сказать, но я не дала ему такой возможности. Я решительно открыла дверцу машины и вышла. Не оглядываясь назад, пересекла парковку гольф-клуба и пошла ко входу. Я опустила солнечные очки на нос, когда раздвижные двери разъехались передо мной, и вошла в фойе. От приемной стойки мне приветливо кивнули. Понятия не имею, узнал ли меня молодой человек, но когда его взгляд скользнул к моему животу, он на секунду завис. Правда, улыбка не сползла с его лица – для этого он был слишком хорошо натаскан, – но я тем не менее зафиксировала момент, когда он понял, что означает эта выпуклость.
