«увидимся завтра?»
Это было последнее сообщение от него. Он отправил его сегодня во второй половине дня, и я была такой дурой, что сразу же ответила ему: Конечно! Теперь я не знала, как вести себя. Твердо была уверена только в одном: я не дам себя на съедение гневу.
Я нерешительно смотрела на светящиеся клавиши телефона, подыскивая подходящие слова.
Веселого тебе новоселья, предатель.
Это звучало как-то по-детски. Я тут же стерла написанное.
Уставилась в телевизор. Там Гордон Рамзи как раз орал на другого повара, и я невольно вспомнила тот вечер, когда мы с папой смотрели лучшие отрывки из этого шоу и корчились от смеха, когда Рамзи на кухне пятнадцать минут подряд только кричал.
Может, мне снова посмотреть это видео?
– Что у тебя так вытянулось лицо, солнышко? – неожиданно спросила мама.
Я вздохнула. От нее ничего не скроешь. Рэн называет меня супергероиней, а я мысленно определяю так нашу маму, потому что от нее не ускользает ничего.
– У тебя когда-нибудь было так, чтобы кто-то из друзей ни с того ни с сего сделал подлость? – спросила я.
Мама отложила в сторону электронную книгу, которую только что держала перед носом. Задумчиво посмотрела на меня и поправила волосы.
– Да, в школе всякое бывало с подругами.
– И как ты с этим справлялась? – спросила я.
– Чаще всего не обращала внимания. Но однажды решила высказаться. Это случилось после того, как одна моя подруга устроила вечеринку у себя дома в день моего рождения – и ко мне никто не пришел.
– О боже, мама. Это ужасно.
– Это ты про Саманту Бейкер? – вдруг спросил отец. – Эту сволочь?
– Ангус! – возмутилась мама.
– А что, неправда? Я считаю, ты правильно сделала, что все ей высказала.
Мамины щеки порозовели:
– Спасибо, дорогой.
– А что ты сделала? – спросила я.
– Я заявила, что мне не нравится ее поведение: при одноклассниках Саманта меня игнорировала, а как только мы оставались одни, так она сразу становилась моей лучшей подругой. Я дала ей шанс исправить ошибку, но она не захотела.
– И потом? – не отставала я.
– Я перестала с ней дружить и решила, что впредь никому не позволю так с собой обращаться. Это было для меня уроком, я научилась ценить свои чувства и желания. И тебе могу посоветовать то же самое, Эмбер.
Я подумала над ее словами. Я сказала ей, что мне не нравится ее поведение.
Еще никто не обижал меня так сильно, как это сделал сегодня Рэн. Может, сказать ему?
Я считаю свинством, что ты устроил новоселье без меня. Я-то думала, мы друзья.
Когда я напечатала эти слова, то сама себе показалась обнаженной. Такое же ощущение возникает, когда я пишу в своем блоге что-то личное и говорю о сокровенных вещах.
Я сомневалась, но недолго, а потом взяла пример с мамы и отослала это сообщение. После отключила телефон и положила его на диван экраном вниз.
– Спасибо, мама, – тихо поблагодарила я.
– Ты хочешь мне что-нибудь рассказать, солнышко?
Я отрицательно помотала головой. Прислонилась к папиному плечу и вытеснила Рэна Фицджеральда из своих мыслей.
Джеймс
– Итак, – сказал Алистер, чокаясь с Рэном бутылкой пива, – мне здесь нравится.
Рэн удивленно поднял брови и осмотрелся в своей комнате, как будто сам видел ее впервые.
– Мне тоже, – поддакнул я Алистеру, причем искренне. Может, эта комната и не такая просторная, как была у Рэна раньше, и, может, стены в ней оклеены не такими бесстыдно-дорогими обоями, но тут очень уютно, и Рэну удалось придать ей что-то свое. Он повесил несколько картин в рамах и выставил на полке кубки по лакроссу, все, какие мы выиграли за последние годы. Алистер, Кеш и я подарили ему стеклянный набор для виски, и теперь он украшал письменный стол. Какие-то предметы мебели купили в ИКЕА, какие-то забрали из прежнего дома Рэна, а посреди комнаты лежал восточный ковер.
– Дом и правда уютный, – заметила Руби и привалилась ко мне, и я машинально погладил ее по спине, разглядывая Рэна.
Что-то с ним в этот вечер было не так. Он не выпускал из рук телефон и иногда минутами таращился на экран.
Он казался подавленным, и я думаю, это объяснялось не только тем, что в его новой комнате не нашлось места для стульев, поэтому мы все сидели на полу. Кажется, мысли его были заняты чем-то другим, и я решил, что дело в той таинственной девушке, про которую он не хотел рассказывать неделю назад на празднике костра.
– И сад у вас довольно большой, – добавил Алистер. – Если будет недоставать бассейна, мы купим тебе надувной летом.
И он пошел по комнате и перешагнул через ноги Кеша, не взглянув на него. Потом сел по-турецки между мной и Рэном. Кеш наморщил лоб и стал перебирать пальцами кисти ковра на полу. Я подумал: наверное, они опять в ссоре.
– Мы в детстве всегда надували бассейн, – с улыбкой вспомнила Руби.
– Верно, – подтвердил я. – У вас в прихожей висят настоящие фотодоказательства.
Руби толкнула меня локтем в бок. Было больно, но я улыбнулся.
– Только не говори, что на тех фотографиях ты в надувных нарукавниках, – сказал Алистер.
– Не без того, – пролепетала Руби, слегка покраснев, но тоже ухмыльнулась, когда я отхлебнул глоток ее колы. Я никогда бы не подумал, что она будет чувствовать себя так непринужденно в присутствии моих друзей, и был счастлив, что могу провести этот вечер вместе с ней.
– Представляю, как будут рады соседки, когда ты станешь устраивать перед ними стриптиз, Рэн, – размышлял Алистер. – Может, они сфотографируют тебя и повесят у себя в прихожей, – и он смешно подергал бровями.
– По дороге сюда я встретил трех женщин, которые пожелали мне веселого новоселья, – добавил Кеш. – Кажется, ты произвел неизгладимое впечатление на весь квартал.
Рэн простонал:
– Мама слишком много болтает с ними.
– Так и надо, если настроен на добрососедство, – вставила пару слов Руби.
– Но выглядят они все очень мило, – согласился Алистер, хотя его грязная улыбочка говорила другое.
– Может, ты сам проделаешь номер с бассейном и очаруешь соседок? – предложил Рэн. – У меня не получится.
– Не удивительно – с таким унылым выражением лица, как у тебя сегодня. – Кеш отодвинул от себя чипсы, которые мы передавали по кругу.
Рэн возмутился:
– Эй! Чем тебе не угодило выражение моего лица?
– Оно примерно такое же радостное, как у доски с раскаленными гвоздями, если бы у нее было лицо. – Кеш сдвинул брови и мрачно оглядел всех присутствующих. Дойдя до Алистера, он слегка скривился и быстро отвел взгляд. Возникла неприятная пауза, во время которой Алистер смотрел на Кеша, наморщив лоб. Он глубоко вздохнул, и его лоб немного разгладился.
