Я не могла поверить своим глазам.
Посреди коридора дома Офелии стоят Эмбер и Рэн, тесно обнявшись.
Они выглядели спокойными – однозначно не так, будто держали друг друга в объятиях впервые.
Услышав мой голос, они отпрянули друг от друга и посмотрели на меня, застигнутые врасплох. Чувство вины во взгляде Эмбер тотчас забило в колокола тревоги у меня в голове. Постепенно начали складываться детали пазла последних недель, в которые Эмбер вела себя странно и держала в большой тайне, с кем проводит свободное время.
Тот факт, что она не была в школе, обманула меня и своих подруг, постоянно висела на телефоне и ни за что не хотела со мной это обсуждать, хотя обычно мы рассказывали друг другу все… Картинка прояснилась.
Вероятно, это и было причиной всему.
Рэн был этой причиной.
– Я не могу поверить, – вырвалось у меня. – Это из-за него ты такая странная в последнее время?
Эмбер строптиво вскинула подбородок:
– Тебя это вообще не касается.
Я стиснула зубы так, что они скрипнули. Эмбер права, я знаю. Она не обязана передо мной отчитываться, но ведь это Рэн, черт побери!
– Мне все равно, что бы ты с кем ни делала, но лишь до тех пор, пока речь идет о приличном человеке.
– Прекрати судить других людей, Руби! – с яростью ответила она.
– Эмбер… – начал Рэн, пытаясь ее успокоить, но она отмела его возражение резким движением руки.
– Я по уши сыта твоей материнской опекой. Это становится невыносимо.
Я вздрогнула от ее грубых слов.
– Я не собираюсь тебя опекать. Я всего лишь хотела…
– …лучшего для меня? В то время как сестры моих подруг всегда берут их с собой на праздники, ты только читаешь нотации о том, с кем можно встречаться, а с кем нельзя. Ты даже даешь наставления, с кем проводить время на вечеринках в Макстон-холле, и приставляешь ко мне няньку. Вместо того чтобы порадоваться тому времени, которое у нас осталось, пока ты не уехала, ты только и делаешь, что контролируешь меня.
Я почувствовала, как побледнела. Эмбер еще никогда так со мной не разговаривала. Во мне что-то вскипело, бурно и неудержимо.
– Извини меня, пожалуйста, что не считаю достойным парня, который на первой же школьной вечеринке тайком подлил мне спиртного, чтобы воспользоваться моим опьянением!
Глаза Эмбер расширились. Она переводила взгляд то на меня, то на Рэна. Потом помотала головой.
– Ты же не делал этого, – сказала она Рэну с отчаянной обидой в голосе.
Рэн одновременно и кивнул, и отрицательно покачал головой. Он обезоруженно поднял руки:
– Столько лет прошло. Тогда… и я уже попросил прощения.
Эмбер с трудом перевела дыхание:
– Я не верю!
– Я был тупым идиотом, понятно? Больше я никогда так не поступлю.
Она презрительно фыркнула:
– Понятно. А для чего ты напоил мою сестру, с позволения спросить? Чтобы поразвлечься? Чтобы сделать с ней то же, что пытался сделать со мной?
– Что он пытался сделать с тобой? – спросила я и угрожающе шагнула вперед. Я была готова отпихнуть Рэна с дороги, если потребуется – даже больше.
– Я всегда буду снова и снова просить у тебя прощения, Руби. Мне действительно жаль, что тогда так вышло, но я думал, мы оставили это позади. И, Эмбер, – он пристально посмотрел на мою сестру, – все, что я когда-либо говорил, было искренне. Я надеюсь, ты это знаешь.
Эмбер почти минуту смотрела на него, потом снова тряхнула головой:
– Я больше ничего не знаю, Рэн.
Пока я раздумывала, чего такого мог наговорить Рэн моей сестре, Эмбер пошла по коридору к выходу, не удостоив ни меня, ни Рэна взглядом. Желудок свело от страха, и тут уж я усомнилась, не сделала ли сейчас большую ошибку.
– Ты ее обидела, – вдруг выпалил Рэн. Я резко повернула к нему голову и сверкнула глазами.
– Поверь мне, с этим ты справился и без меня. Какого черта ты с ней сделал?
– Я ничего с ней не сделал. Мы с Эмбер все прояснили. Тебя это действительно не касается. Прекрати свои попытки держать под контролем то, что к тебе не имеет никакого отношения.
– Я хотела ее защитить! – крикнула я в ответ. – Если бы у тебя был кто-то, настолько же родной, ты бы знал, каково это.
Рэн открыл рот, чтобы возразить, но его опередили.
– Ребята! – Обернувшись, я увидела в холле Алистера. Лицо его было бледно, волосы растрепаны. – Я понимаю, что вы тут сильно заняты своими разборками. Но у нас появилась проблема посерьезнее.
– Что случилось? – спросил Рэн, сняв у меня с языка эти слова.
Алистер тяжело сглотнул:
– Мортимер Бофорт только что сорвал вечеринку Лидии.
Джеймс
Когда я увидел отца, меня словно обдало холодом. Взгляд мой сам собой метнулся к Лидии, которая сидела за столом с Лин и смеялась над карточками, которые смастерили для нее девочки. Я должен был во что бы то ни стало сделать так, чтобы она не увидела отца.
К сожалению, он явился прямо в сад, даже не позвонив в дверь. В тот момент, когда взгляд Лидии упал на него, сердце у меня ушло в пятки. Смех ее резко оборвался, а с лица за несколько секунд схлынул румянец.
Но как раз в тот момент, когда я уже хотел сделать шаг в ее сторону, я увидел, как Грэхем идет по лужайке наперерез отцу. Он остановился прямо перед ним.
– Вам здесь нечего делать, – сказал Грэхем, и тон его показался мне грубым.
Отец насмешливо поднял бровь.
– А вам нечего мной командовать, – холодно ответил он.
– У нас вечеринка. И насколько мне известно, вы не были приглашены. Вы не испортите Лидии этот день, – решительно заявил Саттон. Он мог в любую секунду схватить отца за шиворот и выволочь вон из сада.
Я почувствовал ужас Лидии и повернулся к ней. Она, выпучив глаза, смотрела на отца и Грэхема, а потом отыскала взглядом и меня.
Сделай же что-нибудь, – сказала она мне без слов. Пожалуйста!
Я не раздумывая отставил тарелку, которую только наполнил у буфета, и пошел к отцу.
– Что тебе нужно? – спросил я.
Его холодный взгляд скользнул по воздушным шарикам, по пионам на длинном садовом столе, по холсту с отпечатками пальцев и, наконец, по буфету. На лице его показалась насмешливая ухмылка, из-за которой мой пульс резко участился.
– Я здесь для того, чтобы поговорить с тобой. – В саду к этой минуте установилась зловещая тишина. Как будто все как один задержали дыхание и ждали, что сейчас будет. – Ведь ты не отвечаешь на мои письма.
– Почему ты решил, что я захочу с тобой говорить? – холодно спросил я.
