– …что другое завещание подделано, – закончил предложение Джеймс. – То, в котором папа указан единственным наследником компании.
– Завещание Корделии хранилось у семейного адвоката, – вставила Офелия. – Я присутствовала, когда Клайв Аллен зачитывал его. Оно было подлинным.
– Но это завещание заверено не Клайвом Алленом, – вдруг заметил Грэхем и указал на листок в моей руке. – А Фергусом Райтом.
Мы с Джеймсом переглянулись.
– Он был нашим адвокатом, – медленно произнес брат. – И наших бабушки и дедушки. Он умер несколько лет назад. После чего родители наняли Аллена. – Он издал растерянный смешок: – Я не могу поверить…
– Во что? – спросила я, вытирая уголки глаз.
– Перси возил папу к Аллену в ночь после маминой смерти. Он попросил его о помощи и конфиденциальности. Наверняка они подделали завещание.
Я задержала дыхание.
– Ты думаешь, папа знал, что мама не собирается завещать ему «Бофорт»?
Офелия поднялась с ротангового стула, на котором сидела все это время.
– По крайней мере, он догадывался.
Я бросила беспокойный взгляд на Джеймса. Он был так же подавлен этой ситуацией, как и я.
– Но… если мама все это время знала, что Офелия когда-нибудь унаследует фирму – почему не помешала папе отстранить ее от дел? – задумчиво спросил Джеймс.
– Потому что хотела меня защитить, – тихо сказала Офелия. Она отвела рыжую прядь волос за ухо и тяжело сглотнула. – Я свяжусь с моим адвокатом. Он позаботится о том, чтобы настоящее завещание вступило в силу.
Я схватила руку брата в тот же момент, когда он протянул ее ко мне. Пока Офелия разговаривала по телефону, мы вцепились друг в друга. Я думаю, мы оба поняли, что теперь нам сильнее, чем когда-либо, надо держаться вместе.
Джеймс
На Лидии был черный костюм, в котором она пугающе походила на маму. Мы все оделись сообразно случаю: Офелия в мятно-зеленом платье-футляре, а я в костюме «Бофорт».
Прошло довольно много времени, прежде чем папина ассистентка приняла нас и попросила следовать за ней. Она открыла нам дверь, и мы друг за другом вошли в кабинет. Когда я увидел отца, в груди все сжалось.
– Чему я обязан таким сюрпризом? – язвительно спросил он. И даже не потрудился встать из-за стола.
Офелия шла по кабинету со спокойствием, которого я раньше в ней не замечал. В этот момент она выглядела как человек, обладающий преимуществом. Возможно, она знала, что только так можно достучаться до отца.
– Нам нужно поговорить, Мортимер, – сказала она, садясь перед столом. Лидия села на второй стул. Я остановился позади нее, опершись на его спинку.
Отец смотрел то на тетю, то на нас. Я не мог истолковать его взгляд. Знает ли он, что ему приготовили?
– Мы нашли кое-что. – И Офелия раскрыла черную папку. Она достала копию маминого завещания и положила на стол.
Я внимательно следил за выражением лица отца. Сначала он озадаченно моргал. В следующий момент его щеки побледнели. Он поднес копию поближе и пробежал ее глазами.
– Что это значит? – спросил он.
– Это настоящее завещание моей сестры, – спокойно ответила Офелия. – Возникает вопрос, что за завещание огласили в декабре?
Левый глаз отца задергался. Он пригладил рукой уложенные гелем волосы. Тяжело сглотнул и сомкнул губы в тонкую линию.
Тем самым все было сказано. Но я должен был удостовериться.
– Папа, ты подделал мамино завещание? – спросил я и сам удивился тому, как холодно и сдержанно звучал мой голос.
Отец взглянул на меня. По всей видимости, он потерял дар речи.
– Я задал тебе вопрос. – Я пристально смотрел на отца. У него на лбу выступили капельки пота, лицо стало бледным как мел. – Ты подделал мамино завещание, чтобы завладеть компанией?
– У меня не было выбора, – наконец сказал он.
Лидия ахнула. Я так крепко сжал спинку стула, что она заскрипела.
– Почему? – спросил я как можно спокойнее.
Отец посмотрел сначала на Лидию, затем на меня.
– Не для того я всю жизнь пахал на эту компанию, чтобы в конце концов остаться с пустыми руками.
– Корделия завещала бы тебе часть своей доли, если бы не знала точно, какой ты алчный, – парировала Офелия.
– Ты же понятия не имеешь, о чем говоришь! – зашипел отец. Он сжал кулаки так крепко, что побелели костяшки. – У нас всегда был план, над которым мы вместе работали. Дети должны поступить в Оксфорд, а Джеймс впоследствии стать управляющим компанией. Нам нужна была структура, стратегия, – а потом она вдруг захотела вернуть тебя совет, хотя прошло уже несколько лет, как я избавился от тебя. Я целую вечность отговаривал ее.
Я не мог поверить в то, как он говорит о нашей семье – о маме.
– Значит, отстранить меня от дел было не ее идеей, – медленно произнесла Офелия.
– Конечно, нет. У твоей сестры имелись проблемы с логикой, она не умела действовать последовательно. В отличие от Корделии, у меня было свое видение «Бофорт». А ты стояла на моем пути.
Плечи Лидии все больше напрягались. Я чувствовал, что ей хотелось встать и выйти из кабинета, возможно, чтобы сохранить последние хорошие воспоминания об отце. Со мной было то же самое. Вместе с тем я понимал, что мы должны держаться. Иначе не сможем уверенно смотреть в будущее.
– Почему тогда ты хотел удержать меня в фирме? – спросил я.
Отец презрительно фыркнул.
– Потому что ты всегда делал то, что я говорил. Потому что не требовалось особых усилий, чтобы направить тебя в нужном направлении. Для меня и для компании лучше, чтобы место Корделии занял ты, а не кто-то, обладающий собственной волей.
Несмотря на то что отец натворил в последние годы, я почувствовал болезненный укол в груди, когда до меня дошел смысл его слов.
Он всегда видел во мне не более чем марионетку. И как мало, должно быть, любил нас с Лидией.
И хотя я думал, что давно уже порвал с отцом, что-то во мне разбилось, когда наши взгляды встретились.
– Ты позор нашей семьи, Мортимер, – убийственно тихо сказала Офелия. – Ты не заслужил идти по стопам Корделии.
На это он ничего не ответил.
– Разве тебе не стыдно, папа? – спросила Лидия дрожащим голосом.
– Я всего лишь поступал так, как считал нужным.
– В таком случае твой моральный компас сильно сбился, – пробормотала Лидия.
– Маме было бы стыдно видеть тебя таким, – добавил я.
– Это все прекрасно. Мне только интересно, что вы собираетесь делать с этой информацией. – Он вскинул бровь, но его высокомерный взгляд утратил свою силу. Как будто лживый образ отца окончательно лопнул, и теперь я увидел, что на самом деле крылось в его душе. Я узнал правду – и это зрелище было не из приятных. Напротив. Интересно, как я мог так долго обманываться?
