Что же касается бывшего мужа моей знакомой – то не исключено, что кто-то и сейчас, глядя на него «в работе», – восторгается им, влюбляется в него…
главное – не огорчайтесь!
МАНТРЫ
Будете много есть – муж уйдет к худенькой.
Будете мало есть – муж уйдет к полненькой.
Будете много тратить – муж уйдет к экономненькой.
Будете мало тратить – муж уйдет к расточительненькой.
Будете редко давать – муж уйдет к сексуальненькой.
Будете часто давать – муж уйдет к аскетичненькой.
Будете одетой ходить – муж уйдет к голенькой.
Будете голой ходить – муж уйдет к одетенькой.
Будете быстро стареть – муж уйдет к молоденькой.
Будете вечно молоды – муж уйдет к старенькой.
Заставите мужа плавать, заставите мужа ползать, заставите мужа бегать, заставите мужа летать воробышком – он все равно уйдет.
Ножками, извините.
Поэтому сразу отрубите ему ножки – и ни в чем себе не отказывайте.
Алексей Федорович Лосев и современность
О ЛЮБВИ И КОСТЮМЕ
«Костюм – великое дело.
Мне рассказали однажды печальную историю об одном иеромонахе *** монастыря.
Одна женщина пришла к нему с искренним намерением исповедоваться. Исповедь была самая настоящая, удовлетворившая обе стороны. В дальнейшем исповедь повторялась.
В конце концов исповедальные разговоры перешли в любовные свиданья, потому что духовник и духовная дочь почувствовали друг к другу любовные переживания. После долгих колебаний и мучений оба решили вступить в брак.
Однако одно обстоятельство оказалось роковым. Иеромонах, расстригшись, одевши светский костюм и обривши бороду, явился однажды к своей будущей жене с сообщением о своем окончательном выходе из монастыря.
Та встретила его вдруг почему-то весьма холодно и нерадостно, несмотря на долгое страстное ожидание. На соответствующие вопросы она долго не могла ничего ответить, но в дальнейшем ответ выяснился в ужасающей для нее самой форме: “Ты мне не нужен в светском виде”.
Никакие увещания не могли помочь, и несчастный иеромонах повесился у ворот своего монастыря»
[6].
Есть рассказ французского писателя Анри Труайя «Жест Евы» – о том, как некий крупный бизнесмен случайно оказался в метро и влюбился в юную контролершу, в ее компостер, форменный пиджачок и шапочку, в загадочную полутьму метро. Но когда он увидел ее наверху, в лучах солнца, – романтическое наваждение растаяло.
Да что там дореволюционные иеромонахи и парижские контролерши! Один мой приятель, холостяк и ходок, несколько дней назад рассказал такую историю. Ему страшно нравилась его парикмахерша. Он мне об этом второй год талдычил, не жалея слов про стройную фигуру, чудесный смех и ласковые руки. Но вот он пригласил ее в ресторан. Началось с того, что он едва узнал ее в красивом платье. После ужина они поехали к нему, но там, еще раз взглянув на ее вечерний наряд и туфли на шпильках, он понял, что не хочет ее настолько, что вряд ли сможет.
Поэтому он напоил ее чаем, отдал заранее припасенный подарок – дорогие духи, коробку конфет и бутылку хорошего вина, – поцеловал ей руку и усадил в такси. «Что ж, – снисходительно подумала она. – У богатых свои причуды…»
в благодатном краю
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ МАГАДАНА
Иннокентий Васильевич Тихонов приехал из Магадана в Красносурайск по делам бизнеса – богатая фирма, где он служил в финансовой дирекции, хотела купить здешнюю мебельную фабрику.
Аэропорт был в ста километрах. Иннокентий Васильевич устал ехать по пыльному жаркому шоссе. Ему не понравились ни домики, ни природа. Особенно когда въехали в Красносурайск и долго тащились по неопрятным улочкам с низкими частными домами, с разноцветными заборами и контейнерами неубранного мусора у калиток. «У нас лучше, у нас аккуратнее, – думал Иннокентий Васильевич. – И вообще, у нас морозы и ветры, а у них тут благодатный край, чего ж так всё засрано?» Когда приехали в гостиницу «Юбилейная», была уже почти ночь. Ресторан скоро закрывался, так сказала девушка на рецепции, поэтому Иннокентий Васильевич пошел ужинать сразу. Поставил чемодан рядом. Сделал заказ «чтоб побыстрей». Зал был пуст. Потом в него вошли три девушки, сели за близким столиком. Потом еще две, сели с другой стороны. Официантка принесла спагетти болоньезе, те же макароны по-флотски, только с красной намазкой. К Иннокентию Васильевичу подошел худенький паренек, вежливо улыбнулся и спросил: «Заселяетесь?» Иннокентий Васильевич кивнул. «Отдохнуть хотите?» – «Сейчас пойду отдыхать». – «Не, я не в том смысле, – заулыбался паренек. – С девушкой отдохнуть хотите?» – «Как зовут тебя?» – «Геннадий!» – «Иди, Гена, на хер», – сказал Иннокентий Васильевич, запивая макароны чаем.
Но когда он, везя за собою чемодан на колесиках, шел к лифту, пятеро девушек как будто бы случайно оказались у него на пути и стали шептать: «Хотите отдохнуть? Отдохнуть хотите? Отдохнуть!» Он остановился, поглядел на них, словно бы выбирая. Они приосанились, заулыбались. Одна чуть надула губы, другая томно щурилась из-под падающих на лицо волос, третья склонила голову на плечо. Высокая полная девушка смотрела прямо и равнодушно, и еще одна, пятая – маленькая, худенькая и робкая – просто хлопала глазами. «Пойдем», – сказал ей Иннокентий Петрович.
У него был заказан номер люкс. «Как тебя звать?» – спросил он. «Дюна, – сказала она. – То есть зовут Дарина, прозвание Дюна». – «А меня Кеша. Прозвания нет. Сейчас, Дариночка, я сначала разложусь», – сказал он. Вытащил туфли на завтра. Костюм и сорочку повесил на вешалку в прихожей. Достал компьютер, наладил вай-фай, написал жене, что приехал и заселился: дома уже было утро. Сходил в туалет, вымыл руки. Потом зашел в спальню. Девушка сутуло сидела на краешке кровати. У нее были худые плечи, на пальцах ног лупился лак – она была в босоножках. Иннокентий Васильевич вспомнил мировую классику, от Сони Мармеладовой до рассказа Бунина «Три рубля». Он был из культурной ссыльной семьи. Читал книги с дедушкиных полок, сидя у морозного окна. «Сколько ты берешь?» – спросил он. «Все одинаково берут, три тыщи». – «За время или за ночь?» – «Все равно». Он достал толстый бумажник, вытащил оранжевую пятерку. «Я сейчас сдачу принесу», – она встала с кровати. «Эх ты, Дюнка-Даринка, – усмехнулся Иннокентий Васильевич. – Пойди сюда». Она приблизилась, думала, что он хочет целоваться, но он погладил ее по тощей головке, дал пятитысячную бумажку и шепнул: «Иди, иди, это тебе, всё, пока».
Она выскользнула за дверь. Через три секунды он выскочил следом, позвал ее. Она испугалась, что он передумал, ускорила шаг, он позвал громко и строго, она остановилась, вернулась. «Позови подружку! Вот ту, толстую». – «Я вам не понравилась, что худая? – спросила она. – Деньги отдать?» – «Глупая ты! Деньги тебе. Позови подружку, я сказал!»
