Я подошла к красной машине, открыла переднюю дверцу и села на водительское сиденье.
Мягкое сиденье, обтянутое красной кожей, податливо прогнулось подо мной, создавая ощущение комфорта и безопасности. Вот что значит дорогая машина!
Все хорошо, повторила я мысленно, теперь только найти часы, и можно вернуться… Потому что все же как-то нервно. Хозяин машины, конечно, не придет, он в командировке. Но вдруг его жена захочет покататься на его машине? Или появится сосед, который непременно заинтересуется, что делает неизвестная женщина в «Мазде» его хорошего знакомого? Ой, скорей бы уйти!
Где же могут быть эти чертовы часы?
Я нагнулась и осмотрела пол у себя под ногами.
На резиновом коврике не было никаких посторонних предметов. На всякий случай я приподняла его – и там ничего.
Пошарила под соседним, пассажирским, местом – и снова никаких результатов. На всякий случай проверила щель между сиденьем и спинкой, часто туда заваливаются всякие мелочи – но нет, и там не было ничего заслуживающего внимания.
Открыла бардачок – вполне возможно, что хозяин машины нашел часы после ухода Натальи и положил их туда.
Однако в бардачке я нашла только документы, счета, упаковку таблеток от головной боли и небольшую, но увесистую бронзовую сову. Мимоходом я рассмотрела птичку. Явно старинная, бронза потемнела от времени, с одной стороны заляпана фиолетовыми чернилами. Очевидно, совой пользовались в качестве пресс-папье и держателя для бумаг. Зачем хозяин машины возил старинную сову в бардачке, оставалось неясным. Но бронзовая сова – не золотые часы, поэтому я убрала антикварную птичку обратно.
Оставалось проверить заднее сиденье.
Я перегнулась через спинку, взглянула…
И едва сдержалась, чтобы не закричать.
Сзади, на полу машины, лежал человек. И можете мне поверить, человек этот мне сразу не понравился. Точнее, не понравилось, как он лежит…
Сами подумайте, что вы можете почувствовать, если увидите под задним сиденьем дорогой приличной машины мужчину, скорчившегося и глядящего пустыми открытыми глазами прямо на вас?
Я ощутила, как волосы на голове встали дыбом и задергались, как будто меня хватануло электрическим током высокого напряжения. Зубы лязгнули.
Я зажмурилась и взмолилась: ну пусть он исчезнет! Пусть это мне только показалось! Я буду вести себя хорошо, буду вставать по утрам не позже восьми, гулять с Бонни дважды в день – только пусть этот человек исчезнет!
Я снова открыла один глаз, потом другой и осторожно, медленно перегнулась через спинку сиденья…
Нет, ничего не изменилось, человек лежал на том же самом месте.
Ноги его были неловко подогнуты, голова вывернута, глаза широко открыты.
Мужчина лет тридцати с коротко подстриженными светлыми волосами. Нос чуть курносый, оттопыренные уши. Лицо простоватое, но приятное… точнее, оно было бы приятным в других обстоятельствах.
Одна рука была неловко завернута за спину, второй рукой он прикрывал щеку. Я протянула руку, попыталась найти у него пульс, но тут же отпрянула как от огня.
Он оказался холодным, таким холодным, каким не может быть живой человек. Да и поза его никак не годилась для живого человека.
Ну, за что, за что мне это?
Я вспомнила свои недавние предчувствия и запоздало раскаялась, что не прислушалась к ним.
И еще я почувствовала обиду на весь мир: на дядю Васю, который считает, что только он настоящий детектив, а я так, девочка на подхвате, причем сам всегда поручает мне наиболее опасные и неприятные задания; обиделась и на заказчицу, которая под видом простого и необременительного задания втравила нас в такую кошмарную историю; и даже на Бонни… впрочем, это уж точно зря, Бонни здесь совершенно ни при чем.
Но какова эта самая Наталья Викторовна Балабанова! Милая такая, робкая блондиночка, вежливая, денег заплатила сколько мы сказали, не торгуясь! Еще бы ей торговаться! Так меня подставила! Часы она потеряла, видите ли, когда прощалась с добрым знакомым! Убила его, вот часы и соскользнули! Оттого сама и побоялась сюда идти! А мы-то с дядей Васей уши развесили!
В общем, поняла я наконец, надо скорее уходить отсюда, пока кто-нибудь не застукал меня в чужой машине рядом с трупом незнакомого мне человека. Удрать отсюда поскорее, постараться незаметно проскользнуть мимо охранника, вернуть заказчице аванс и послать ее подальше вместе с ее часами… Пускай сама разбирается, а наше дело крайнее!
Я тихонько выбралась из «Мазды», закрыла за собой дверь, включила сигнализацию и двинулась в ту сторону, откуда пришла, – к лифту.
И тут услышала звук приближающейся машины.
Кто-то ехал по коридору прямо сюда, ко мне.
Мне вовсе не улыбалось, чтобы меня здесь заметили, и я юркнула за чей-то массивный черный джип.
Из-за поворота показался черный «Лендровер». Он замедлил скорость и начал парковаться чуть дальше злополучной «Мазды». Я поняла, что не смогу незаметно пробраться к лифту, но тут увидела совсем рядом полуоткрытую дверь.
Обычно в таких подземных паркингах, кроме лифта, бывают еще и обычные лестницы, и я решила, что это даже лучше – по крайней мере, по лестнице можно подняться бесшумно.
Я толкнула дверь.
За ней действительно оказалась металлическая лестница, и я тихонько, стараясь не шуметь, двинулась по ней наверх.
Однако, пройдя два или три лестничных марша, я оказалась перед горизонтальным коридором. Лестница кончилась.
Я прошла по этому коридору метров двадцать. Коридор плавно поворачивал, видимо, он огибал паркинг. Передо мной оказалась новая лестничная площадка, но лестница отсюда вела только вниз, на нижние этажи паркинга, откуда я только что прибыла. Кроме этой лестницы, на площадку выходила еще одна дверь. Я подергала за ручку, но дверь оказалась заперта.
Оставалось только снова спуститься по лестнице.
Поскольку выбора у меня все равно не было – я направилась по лестнице вниз, хотя туда мне было совсем не нужно, спускаясь, я удалялась от выхода из подземелья, удалялась от свободы и безопасности.
Пройдя те же три марша, я снова оказалась перед дверью, однако эта дверь не была заперта.
Я тихонько толкнула ее – и снова очутилась в наклонном коридоре паркинга, причем совсем рядом с тем местом, где стояла злополучная «Мазда».
Мне не хотелось больше видеть эту проклятую машину вместе с ее ужасным содержимым, не то что подходить к ней. Однако взгляд так и тянулся к темно-красной машине, как железные опилки притягиваются к магниту.
И вдруг…
И вдруг я заметила, что на полу возле правого переднего колеса «Мазды» что-то блестит.
Забыв о своих страхах, я шагнула вперед, пригляделась, и всякие сомнения отпали: на бетонном полу паркинга лежали золотые дамские часики. Наверняка те самые часики, из-за которых я пришла сегодня в этот паркинг, часики заказчицы.
