Так, и что мы имеем? Первое: меня только что открыто, даже не попытавшись как-то смягчить формулировку, назвали дурой. И тут мне обидеться бы, но мешает второй пункт. А собственно второе: Дорн прав, при дворе такие пари – норма. Внедренная память услужливо предоставила информацию, это подтверждающую. Да и в том, что я дура, тоже прав, если честно. Сижу вот сейчас и, как последняя идиотка, пытаюсь переварить все им сказанное. Но если первые два пункта худо-бедно усвоились, то третий перевариваться категорически не желал. А именно – пункт три: он, оказывается, когда-то успел обозначить свой интерес ко мне как к девушке, а я и не заметила. Прохлопала такое важное событие! Ну не считает же он в самом деле все эти шуточки и споры на тему, кто кого первым покорит, той самой демонстрацией каких-то там романтических намерений? Если это, в его понимании, – обозначение интереса к девушке, то страшно представить, как он ухаживать будет! Нет уж, нам таких поклонников и даром не надо. Приятное с приятным он, видите ли, совмещать собрался! Обойдется!
– Пошла я, – проговорила, поднимаясь.
Неприятно как-то стало, противно даже. Что же за принципы у них тут, если спорить на понравившуюся девушку – в порядке вещей? У нас таким промышляют только самые отъявленные уроды, а здесь… в пределах нормы. А что у них не в пределах нормы? Бить дочь – нормально. Спорить на девушек – распространенное и непорицаемое развлечение. Укладывать учеников на алтарь без их согласия – вообще традиция! Сказка становится все мрачнее и мрачнее. Делать ноги нужно, пока мне их не укоротили…
Но сделать ноги мне не дали не то что из этого прогнившего мирка, а даже из комнаты.
– Я еще не закончил, – заявил Дорн, схватив меня за локоть и резко дернув назад.
– Отпусти! – потребовала я.
– Сядь, – вместо того чтобы удовлетворить требование леди, приказал он. Как собаке, ей-богу!
– А ты не обнаглел ли?! – дернув рукой, возмутилась я.
Не отпустил – наоборот, еще крепче сжал, до боли впиваясь в предплечье пальцами.
– Ай! Отпусти. Синяки останутся! – вскрикнула и опять попыталась вырваться.
– Не веди себя как истеричная придворная пустышка, и в применении силы не будет нужды, – бесстрастно отозвался Дорн. – Теперь ты маг, а не кисейная аристократка. И относиться к тебе будут соответственно твоим заслугам, а не дарованному родом положению. Забудь, что ты дочь влиятельного герцога и невеста наследного принца. Кстати, об этом…
И он замолчал, коварненько так ухмыляясь.
– Да отцепись ты, – проговорила устало, потянув руку.
Отпустил, проследил за тем, как я вернулась за стол, отодвинула так и не доеденный ужин, щелчком ногтя отправила на пол зубец от вилки (который сама же и откусила! В голове не укладывается – как?!), и тоже вернулся на свой стул.
– Говори уже, что там «кстати»? – поторопила молча разглядывающего меня гада.
Сволочь он, такая же сволочь, как мой папочка-герцог и женишок блондинистый. Все они тут гады беспринципные и козлы, да!
– Кстати… – задумчиво повторил Дорн. Мотнул головой, будто отгоняя какие-то мысли, и улыбнулся. – А нет у тебя больше жениха, Лера.
– Ну ты и наглый! – восхитилась я. – А в твою самоуверенную сверх меры голову не приходило, что это не тебе решать?
– Приходило, – покивал он. – Но как-то не задержалось, ушло.
Угу, сквозняком, видимо, выдуло.
– Так вот, – продолжил маг, – замуж за Олли ты точно теперь не выйдешь. Но ему пока об этом знать не обязательно.
– Да с чего такая уверенность-то?! – воскликнула я, всплеснув руками.
Не то чтобы мне и правда хотелось замуж за его козлейшее высочество Олиандра. Но самоуверенность и наглость Дорна откровенно бесили и провоцировали.
– Все просто, Лера, – продолжая улыбаться, пояснил он. – Олиандр – не маг, и против вашего брака выступит все магическое сообщество. А король не дурак, понимает, что с нами ему лучше не ссориться. Он прекрасно осведомлен, что при желании маги уже давно, легко и почти бескровно сместили бы правящую династию и взяли власть в свои руки. И давать повод для появления такого желания он точно не захочет.
– Так, я что-то не улавливаю, – пробурчала, удивленно глядя на парня.
Хотя нет, какой из него парень? Передо мной был мужчина – прекрасно знающий о своей силе и нагло ею пользующийся. Темный маг, и этим все сказано. Верно их нянюшка Велеры окрестила – ироды черномагические. Беспринципные, бесчестные, темные не только по цвету магии, но и по велению души. Сволочи и мерзавцы, короче.
– И что же тебе непонятно? – приподнял бровь Дорн.
– А какое дело магическому сообществу до моей личной жизни? – озвучила я причину своего замешательства. – Это уже перебор, знаешь ли. Ладно бы еще по поводу способностей и места их применения указывали, но решать, за кого выходить замуж, а за кого нет, – это уже чересчур. Не находишь?
– Не нахожу, – хмыкнул Дорн. – Сама подумай: в браке с обычным человеком у мага, даже самого сильного, шансы передать дар детям – пятьдесят на пятьдесят. В принципе такие союзы не порицаются, но и не одобряются особо. Одаренных и так становится все меньше и меньше. Даже если оба родителя – маги, в последнее время дети частенько рождаются пустыми. При сочетании разных уровней владения темной энергией иногда порождается другой вид магии, а у нас, как ты знаешь, с разнообразием сейчас напряженка. Вот и получается, что те люди, которые могли бы быть, скажем, стихийниками или пусть даже травниками, – брезгливая усмешка, – становятся никем. Земля не насыщает ребенка при рождении нужной энергией, а без подпитки предрасположенность атрофируется…
– Это все, конечно, печально, но зачем ты мне это рассказываешь? – перебила я.
– А затем, бесценная моя Лера, – подался он вперед, наклонившись вместе со стулом, – что мы не можем позволить себе такую роскошь, как даже мизерный риск лишиться проводника и его потомков, унаследовавших впоследствии магические способности.
Ой. Где там мой женишок? Что-то я уже и не особо против замужества! А что? Выйду за наследного принца, стану принцессой и буду жить в высокой башне, о-о-очень высокой, чтобы ни один маг не добрался!
А если серьезно, то попала ты, Лера, по-крупному так. Еще несколько дней назад, когда я только угодила сюда, думала, что вот они, большие проблемы. Ан нет, то были маленькие неурядицы. А проблемы ты, Валерия, поимела сейчас, серьезные такие, я бы сказала – глобальные! Это что получается? Я у них теперь не просто эксклюзивный переходник для магии, а единственный прототип. Штучный экземпляр для селекции…
Все плохо. Нет, все просто ужасно! Потому что теперь Дорн знает, что я – сосуд, и мне точно крышка. Долеталась птичка. Вот же! И правда дура полная, нашла у кого помощи попросить! К принцу надо было обращаться, к принцу!
– У тебя такой испуганный и расстроенный взгляд, – вкрадчиво произнес маг. – Чего же ты так боишься? Неужели настолько страшно лишиться перспективы стать королевой? Не думал…
