— Косте коржа
[30] привел, — доложил провожатый и тут же скрылся в темноте.
— Наше почтение, — прохрипел великан и поднял красный фонарь, чтобы получше осветить ступени вниз.
Наконец сыщик вошел в увешанный десятками бумажных фонарей-окиандонов подвал, где плескались привычные волны запаха криптомерии.
[31]
— Стосковался по игре, Илья Алексеевич? — раздался мягкий бархатистый голос.
Навстречу Ардову из-за ширмы вышел молодой человек в расшитом цветами вишни темно-синем кимоно, грацией походивший на хондосского волка.
[32] Это был король блинопеков Костя Данго.
Сыщик познакомился с ним около года назад и сумел расположить к себе вопреки исполняемой службе. Данго не занимался подделкой российских бумаг, довольствуясь изготовлением подделок для земель императора Мэйдзи,
[33] которого ненавидел как разрушителя вековых традиций сёгуната. Это обстоятельство позволяло чиновнику сыскной полиции не воспринимать Костю как опасного для доходов и имущества российской казны человека, хотя Уложение
[34] и предусматривало каторжные работы за подделку иностранных денег.
Костя приобнял гостя за плечи и пригласил к невысокому столику на заваленном подушками топчане под балдахином. Илья Алексеевич почувствовал будоражащую свежесть волнительного, терпкого и слегка кисловатого запаха юдзу,
[35] к которому подмешивались сердечные нотки инжира и вербены — Костя знал толк в восточных ароматах.
Юноша в розовом кимоно-юкату поставил на столик поднос с накрытыми мисками и удалился за ширмы.
— Не откажи в любезности, Илья Алексеевич, — отведай со мной хакусай набэ, — сказал Костя таким тоном, будто совместная трапеза служила для него родом эротической близости. — Это наподобие щей, только с хризантемой. Съедобной, — поднял он палец и улыбнулся.
Устроившись на подушках, чиновник сыскной полиции покорно взялся за синие палочки и приступил к трапезе.
— Обычно блинопеки по мокрому не ходят, — задумчиво произнес Данго, когда завершились взаимные приветственные речи и Ардов решился рассказать про банду фальшивомонетчиков, которая расправилась с бывшим студентом. — Как, говоришь, звать твоего химика?
— Крючин.
— Хм… Что-то не слыхал о таком. Неужто новый хоровод
[36] составился?
Данго обмакнул кусочек мяса в соус с горчицей и отправил в рот.
— По описанию, в этой шайке есть человек со скошенным подбородком и шрамом вот здесь, — Ардов ткнул под нижнюю губу, — в виде треугольника. Худой, высокий, волос не носит.
— Приметы броские, что и говорить, — отметил Данго. — Если бы такой делатель в нашем промысле подвизался — думаю, я слыхал бы.
Костя забросил лапшу в оставшийся бульон и поставил тарелки на горелку тут же, на столике.
— Разве, может, кто из смасберов?
[37] — продолжил он размышления. — В этой публике я, как ты понимаешь, знакомых мало имею, потому как мне эти услуги здесь без надобности.
Илья Алексеевич и сам уже почти склонился к тому, что описанный Глебовой преступник, скорее всего, имел к фальшивомонетному промыслу весьма отдаленное отношение — по крайней мере, подтверждений этой версии обнаружить пока не удалось: ни на квартире Крючина, ни в лаборатории у Горского никаких признаков работ по этой части не имелось. Но что же их связывало, если не фальшивые деньги? Сам Крючин был уверен, что скоро разбогатеет, о чем говорил многим, в том числе в училище, куда приходил встречать Глебову. Стало быть, какой-то план стремительного обогащения имелся. Но какой? И что в нем пошло не так? Почему лысый решил избавиться от сообщника? Если, конечно, это действительно был лысый, а не кто-то другой, предпочитающий таскать из огня каштаны чужими руками.
В уши Ардову полез комариный зуд. Он вспомнил, что имел еще одно важное дело к Данго.
— Константин Артамонович, не могли бы вы дать заключение по этим билетам?
Чиновник сыскной полиции положил на стол несколько банкнот, изъятых в участке у баронессы. Данго легким движением подцепил купюру, потер между пальцами, посмотрел на свет.
— Я хотел бы знать: это из тех же, из ниццевских? — уточнил вопрос Илья Алексеевич.
Ту огромную партию фальшивых билетов в 1892 году по заказу Мервуса изготовил Костя Данго — он специально выезжал с подручными в Ниццу, где провел лето на даче, оборудованной самой лучшей техникой. Некоторое время назад он сам признался в этом, проникшись к Ардову необъяснимой симпатией. Благодаря этим сведениям сыщик сумел тогда полностью восстановить обстоятельства, ставшие причиной гибели отца, и изобличить Карла Мервуса как главного организатора того многосоставного преступления.
— Они, — вздохнул Костя и вернул купюру на стол. Он изобразил на лице досаду, как бы давая понять гостю, что раскаивается в содеянном, коль скоро эти фальшивые купюры стали косвенной причиной смерти его батюшки.
Получается, что подозрения оказались не напрасны. Илья Алексеевич припомнил статью в английской газете с разоблачением знаменитых сестер Фукс, прославившихся медиумическими сеансами, на которых духи отвечали хлопками, щелчками и стуками. Родственница девушек сообщила репортерам, будто бы одна из сестер призналась ей в мошенничестве и рассказала, что на сеансах им помогала некая голландская девочка-служанка, издававшая звуки в нужные моменты, сидя под полом дома, в подвале.
Нашей французской спиритуалистке наверняка помогает подобная «голландская девочка». Не исключено, что она заранее собирает сведения об участниках предстоящего сеанса. Банкноты баронессе, надо полагать, подбросили накануне ее визита к мадам Энтеви — с тем, чтобы на сеансе сообщить о домашнем тайнике под видом признаний покойного супруга. Зачем? Очевидно, чтобы создать ажиотаж и убедить скептиков в правдивости сведений, поступающих из «загробного» мира. Конечно, нельзя утверждать со всей неоспоримостью, но возможно допустить, что купюры из партии поддельных 25-рублевок попали к исполнителю из рук главного дирижера преступления — Карла Мервуса. Учитывая, что он предпочитает играть по-крупному, следует предположить, что задумана масштабная афера. И ее надо предотвратить. Но какую гадость изобрел этот извращенный ум на сей раз? Зачем ему понадобилась фальшивая прорицательница, визит которой он мастерски разрекламировал через газеты? По всей видимости, ее роль в спектакле — кого-то в чем-то убедить. Кого?
