Тишина принесла с собой грозное предостережение: обстоятельства могут измениться навсегда. Совсем недавно Диринг считал, что Шарлотта может полюбить его, но теперь сомневался в этом. Все казалось необычным, неправильным. Шарлотта перестала регулярно играть на фортепиано, и это тревожило его больше всего.
– О чем ты думаешь? Ты замер, словно каменная статуя.
Лакей принес выпивку, и Диринг, сделав глоток, вернул свою обычную невозмутимость.
– С какой стати ты отправился на прогулку с Мэллори? Он – обычный франт с Мейфэра, имеющий слишком много свободного времени и недостаток красноречия. Этот человек вечно лезет не в свое дело. Я же говорил тебе, что ему нельзя доверять. – Диринг сделал еще один глоток. Дорогой бренди имел отличное свойство сглаживать бурные эмоции и делать их контролируемыми.
– Предпочитаю, чтобы Мэллори считал меня своим другом. Этого человека лучше держать на виду. Он не так прост, как кажется.
Линдси не преувеличивал, и Диринг не стал развивать тему. Он слишком хорошо помнил, почему избегал Адамса, хотя тот куда-то делся, когда это имело самое большое значение. Когда Диринг женился на Шарлотте.
– Когда бы мы ни встретились, ты обычно заводишь разговор о моем браке. Ты стал романтиком? – Диринг не мог не подначить друга, хотя у него была убедительная теория, почему Линдси вмешивается.
– Едва ли. Ни одной женщине пока не удалось захомутать меня. – Линдси усмехнулся с показной беззаботностью. – Учитывая все обстоятельства, я просто обязан следить за твоими успехами.
– Как в случае с Мэллори?
– Возможно. – Это слово Линдси произнес едва слышным шепотом.
– Значит, ты стал нянькой? – уточнил Диринг.
– Хватит об этом.
Диринг мог поддерживать иллюзию спокойствия, но истина заключалась в том, что он был глубоко несчастен. Его разговор с Шарлоттой не был закончен, а затянувшееся взаимное молчание стало напоминанием об еще одной сделанной им ошибке. Им необходимо поговорить. Он должен ей все объяснить и еще раз извиниться. Виконт залпом допил бренди и ушел, предоставив Линдси возможность заняться своими делами.
Диринг вернулся домой и застал Хадсона в вестибюле, оживленно беседующим с миссис Хабблз. Они оба склонились над столиком с приглашениями.
– Леди Диринг в музыкальном салоне, Хадсон?
Миссис Хабблз метнула взгляд на дворецкого, кивнула и поспешила прочь из вестибюля. Ее поведение показалось странным, но Диринг не стал об этом задумываться.
– Нет, милорд.
– Она наверху? – Диринг кивнул в сторону лестницы, заметив, что Хадсон нахмурился.
– Боюсь, леди Диринг в данный момент нет дома.
– Нет дома? А который час? – Он специально ушел из клуба пораньше, чтобы помириться с Шарлоттой до ужина. Не ожидая ответа, он прошагал к двери кабинета, открыл ее и взглянул на настенные часы. Возможно, Шарлотта навещает родителей? Ему вовсе не хотелось, чтобы жена призналась в своих проблемах семье.
Диринга охватило чувство разочарования. Он только недавно держал ее в своих объятиях, между ними возникло доверие. Он не желал, чтобы все опять изменилось, тем более что считал повод для этого совершенно не существенным.
– Хадсон! – Он снова вышел в вестибюль и задал слуге прямой вопрос. – Где моя жена?
– Она не сказала, милорд. Леди Диринг ушла пешком несколько часов назад. – Лицо Хадсона выражало смущение, и он, чтобы чем-нибудь занять руки, стал складывать приглашения в аккуратную стопку.
– Пешком? – Вопрос выставлял его полным идиотом, но в ту же минуту он был спасен, поскольку открылась входная дверь и вошла Шарлотта, явно чем-то разочарованная и сильно расстроенная. Диринг заметил ее плащ с капюшоном – странный выбор одежды, учитывая мягкую погоду. Хадсону хватило такта скрыться.
– Где вы были? Уходя из дома, вы должны сообщить слуге, куда направляетесь. – Его слова прозвучали резко и даже грубо – Диринг сам от себя не ожидал такого тона и сразу понял, что усугубил, а не улучшил ситуацию.
– Я знала, что вы ушли, и не думала, что вы заметите мое отсутствие.
Ее слова были четкими, в меру вежливыми и, что характерно, лишены всяческих эмоций. Диринга охватило отчаяние.
Она действительно так считает? Или хотела этим ответом причинить ему боль? Он смотрел, как она снимает плащ. Солнечный свет играл в ее волосах, высвечивая медовые пряди. У нее была очень простая прическа – коса, скрученная в узел на затылке. Как же ему хотелось снова запустить руки в шелковистую копну, ощутить ладонями ее восхитительную мягкость.
Жена считает, что он мог не обратить внимания на ее отсутствие? Не может быть! Он постоянно – каждый миг – ощущал ее присутствие, ее дыхание где-то рядом.
Даже ценой собственной жизни Диринг не мог понять свою жену. Словно она была картой некой неизведанной земли, одновременно опасной и сулящей райское наслаждение. Будь все трижды проклято! Он вовсе не собирался прекращать свои исследования!
– Я вернулся раньше и хотел обсудить с вами тот вечер. – Ну вот, он это сказал. Теперь надо добавить извинения. – Я не должен был удерживать вас и мешать вашей встрече с сестрой. Это было вызвано исключительно моим эгоизмом и желанием быть с вами. Понимаю, что это недостаточные оправдания, но других у меня нет. – Итак, он сделал все, что мог, и с облегчением вздохнул.
– Луиза была встревожена. – Шарлотта явно не желала объяснить ситуацию подробнее.
– Значит, моя вина еще больше.
– Спасибо за то, что вы это признаете.
Они вернулись к натянутым отношениям, существовавшим между ними все эти месяцы? Неужели в доме снова воцарится гнетущая тишина? Нет, он не допустит этого.
– Скоро подадут ужин. Мы можем поговорить о проблемах вашей сестры за едой. – Это была оливковая ветвь, возможность понять, готова ли она принять его извинения.
– Я бы предпочла не говорить об этом. – Она отвела глаза и посмотрела на лестницу. – Прошу меня извинить. Я должна подняться к себе и переодеться.
Дирингу хотелось схватить жену за плечи и как следует встряхнуть, заставить вспомнить, как им было хорошо вместе совсем недавно. Возможно, следует ее поцеловать. Да, поцелуй определенно пробудит ее память. Но он слишком долго размышлял. Момент был упущен. Пока он подбирал слова и находил неприемлемыми их все, Шарлотта прошла мимо, и он остался в вестибюле один.
Чуть не плача, Шарлотта спешила через вестибюль в свою спальню. Взбежав по лестнице, она распахнула дверь вне себя от злости. Ну почему она не может разобраться с чувствами к мужу? Почему каждая встреча с ним становится испытанием? Тут она почувствовала нежное прикосновение шелковистой шерстки к лодыжкам, закрыла за собой дверь и бросилась на кровать.
Довольно незрелая реакция на серьезные обстоятельства. Ее охватила тревога. Поспешный брак и невозможность наладить отношения с супругом. Незамужняя сестра, ждущая ребенка. Недоверие. Тайны. Это она ненавидела сильнее всего.
