Ее переполняли эмоции. Она положила цветок на фортепиано и поднесла слегка подрагивающие пальцы к клавишам. Этот маленький подарок значил для нее бесконечно много. И она постаралась передать свою благодарность музыкой. Сердце колотилось в груди. Муж думает о ней. Заботится. Хочет сделать ей приятное.
Счастье, все время ускользавшее от нее, теперь казалось доступным – только руку протяни.
Она закончила играть и отошла от фортепиано с цветком в руке. Дверь в кабинет Диринга оставалась закрытой. Она постучалась, чтобы не помешать каким-нибудь важным делам. Но ей никто не ответил. Возможно, он пошел наверх, чтобы принять ванну и переодеться? Повинуясь неожиданному импульсу, Шарлотта повернула дверную ручку и, убедившись, что дверь открыта, вошла. Она никогда не заходила в эту комнату. Кабинет мужа был для нее запретной территорией, хотя никто не запрещал ей туда входить. Просто это было его личное пространство. Однако тут ее одолело любопытство.
Главным предметом мебели в этой комнате был массивный стол черного дерева, на котором все документы и письменные принадлежности пребывали в безупречном порядке. Зато на столе секретаря царил хаос. Бумаги были свалены беспорядочными кипами и грозили вот-вот разлететься. На маленьком столике с длинными тонкими ножками лежали пачки бумаги, воск, чернильницы. Из высокой фарфоровой вазы для зонтов торчали свернутые рулоны, перевязанные бечевками. Стены украшали карты всех мыслимых цветов и оттенков. Комната показалась ей живой и яркой, как ее музыка, что было странно. Ведь Диринг до мозга костей традиционен, напорист и аккуратен.
Тяжелые шторы цвета свежего мха висели по обе стороны одинаковых окон, которые пропускали в комнату много света, отражавшегося от высоких полированных стеновых панелей. Еще в кабинете был высокий книжный шкаф, в котором виднелись тома в кожаных переплетах и множество других вещичек. У Шарлотты даже глаза разбежались – она не знала, что рассмотреть сначала.
Эта комната идеально подходила Дирингу. В ней даже воздух, казалось, изменился специально для него, человека, который вызывает сильные эмоции и глубокое уважение. А в последнее время он показал ей совершенно другую сторону себя – страстную, волнующую, захватывающую сторону. Ее сердце не могло не радоваться. Она должна немедленно найти его и поблагодарить за цветок.
Ушла из дома? Куда? Диринг задумался. Он был уверен, что, если бы Шарлотта отправилась к родителям, она взяла бы экипаж и сообщила, куда направляется. В последнее время они отказались от прежней привычки красться по дому, всячески избегая друг друга. Они на самом деле стали проводить вместе намного больше времени.
Его внимание привлек стук в дверь.
– Джереми?
Ах, вот как, значит, его жена соизволила явиться. Криво ухмыльнувшись, он взял котенка на руки и распахнул дверь.
– Джереми, я…
Диринг сполна насладился ее потрясением, но, нельзя не отдать ей должное, она довольно быстро пришла в себя, и на ее лице появилась проказливая улыбка. Неужели она рассчитывает обойтись без объяснений? Впрочем, он ничего не имеет против Крикета. Коты отлично ловят мышей. Шарлотта продолжала молчать, и Диринг заговорил первым:
– Что, язык проглотила?
– У тебя мой котенок, – пробормотала она. – Ты нашел Тень.
– Я нашел Крикета. – Диринг отошел от двери, опустил котенка на пол и жестом предложил жене войти в комнату. Он чувствовал себя очень довольным.
– Ты сердишься? Я знаю, ты говорил о собаке, но мы ведь не можем теперь избавиться от нее. – Шарлотта перешла к обороне. – Коты очень привязываются к дому. Она не сможет жить на улице. Пожалуйста, не выбрасывай ее.
Это был совершенно нелепый спор, но Дирингу он нравился. Ему вообще нравилась Шарлотта в любой ситуации.
– Я и не думал. – Он подошел к камину и прислонился плечом к каминной полке. – Ты искала меня?
На ее лице снова появилась робкая улыбка. Все же она чудо как хороша!
– Я нашла розу.
Пожалуй, весь их разговор сведется к потерям и находкам. Что ж, свое сердце он уже потерял.
– Я рад, что она тебе понравилась.
– Очень понравилась. – Она подошла чуть ближе, глаза зазывно блестели. Интересно, почему он никогда не замечал, что его жена – настоящая лисица. – Я должна поблагодарить тебя за то, что ты нашел Тень.
– Крикета, – поправил он. – Что будем делать дальше?
– Есть кое-какие предложения. – Ее голос содержал одинаковые доли искушения и любопытства. Она подошла ближе. – Мы могли бы начать с поцелуя.
Предложение было, конечно, провокационным, но в высшей степени заманчивым. Диринг не заставил себя просить дважды. Он обнял жену так крепко, что из ее соблазнительных губ вырвался протестующий возглас.
Их губы слились в поцелуе, и его язык немедля скользнул в жаркую влажность ее рта. Поцелуй сначала была жадным, но постепенно стал чувственным и нежным. Шарлотта прижималась к мужу всем телом, но ее глаза оставались закрытыми.
– Ты, моя дорогая жена, таинственная маленькая плутовка. – Его шепот был тихим, дыхание согревало ее губы.
– Поцелуй меня еще раз, Джереми.
– А еще ты любишь командовать. Я не сразу разглядел в тебе это качество. – Решив, что пора снова переходить от слов к делу, Диринг снова впился в ее губы поцелуем. Ее тепло разжигало в нем настоящий пожар. Огонь в камине с ним и близко сравниться не мог.
Диринг стал вытаскивать из ее волос булавки и бросать их на пол. Шарлотта попыталась запротестовать, но не преуспела, сумев вымолвить только одно слова.
– Котенок.
Диринг не обратил на ее предупреждение особого внимания.
– У кошек, кажется, девять жизней, не так ли? Переживет.
Он гладил ее волосы, целовал лицо и шею, не в силах решить, какое место целовать раньше, а какое оставить на потом. На Шарлотте оказалось слишком много слоев одежды. Он опустил ладони ниже, обхватил ладонями ее ягодицы, но только многочисленность юбок вызвала досаду.
Как выяснилось, у его жены были другие планы.
Прежде чем он успел понять ее намерения, Шарлотта просунула руку между ними и обхватила ладонью его естество. У Диринга чаще забилось сердце. Какую проказу она задумала?
Нахмурившись, она сосредоточенно расстегнула все пуговицы на штанах и освободила его от тканей. Диринг едва не взвыл. Любая ее ласка была проверкой его воли на силу и прочность. Так же, как и он прикосновениями довел ее до окончания, Шарлотта явно вознамерилась сделать то же самое. Он прислонился к стене, а она продолжала ласкать его плоть. Диринг наблюдал за ней. Лицо Шарлотты было серьезным. Она относилась к своему занятию как к ответственной работе.
Когда последние остатки воли исчезли и напряжение стало невыносимым, он издал громкий крик и утонул в непередаваемых колдовских ощущениях. В какой-то момент он закрыл глаза, целиком поддавшись чувствам, а когда открыл их, увидел на лице жены удовлетворенную улыбку. Она определенно нашла способ доставить ему удовольствие.
