Она вышла замуж за этого человека. Она полюбила его и поверила, что может построить с ним будущее. И она больше не станет отрицать, что желает этого всем своим существом.
Они стали целоваться, чувствуя жадное, ненасытное желание. Их одежда насквозь промокла, но тела под ней оставались горячими. Прижавшись к мужу, Шарлотта поняла, что отдала ему свое сердце окончательно и навсегда. Она не хотела принадлежать никому другому – только ему.
Глава 23
Дождь хлестал его по спине, стекал с волос и со лба, но Диринг не смахивал воду – все равно бесполезно. Он обнимал жену, наслаждался ее неповторимым тонким ароматом. Чтобы быть ближе, Шарлотта поднялась на цыпочки, и у Диринга голова пошла кругом, совсем как в тот день, когда он впервые ее увидел. Но сегодня все изменилось. Она знала обо всех его грехах и все равно позволяла себя целовать.
Не разрывая поцелуя, Диринг пытался говорить:
– Что ты со мной делаешь, Шарлотта? – бормотал он. Его возбужденный шепот заставлял ее дрожать. – Ты делаешь меня другим человеком. С тобой я веду себя, словно потерявший голову мальчишка, одержимый похотью и обезумевший от желания.
– Джереми, – прошептала она.
– Что, любовь моя?
Она тихо ахнула и прижалась к мужу теснее. У нее кружилась голова, и она крепко держалась, чтобы не упасть.
– Позволь мне прийти к тебе сегодня вечером, Шарлотта, – прошептал он. Диринг не мог и не хотел больше ждать. Он уже и так ждал слишком долго.
– В мои комнаты? Ну… я не знаю.
– Чего ты не знаешь, любовь моя? – Он слегка отстранился и вытер с ее щек влагу – капли слез и дождя. – Так много раз я собирался рассказать тебе, что терзает мой разум и живет в моей душе. Ты завладела моим сердцем в тот самый момент, когда обратила на меня взгляд своих прекрасных голубых глаз. Я совершил много дурных поступков, за которые молю простить меня. Но я всегда точно знал: мы должны быть вместе.
Они стояли, прижавшись друг к другу, не обращая внимания на потоп вокруг. Только Диринг никак не мог успокоиться. Ему нужно было, чтобы она все знала и верила ему. И поцеловав любимую, он снова заговорил:
– Я помню момент, когда впервые тебя увидел. Ты как раз закончила исполнение музыкальной композиции, и к фортепиано подошли гости, чтобы выразить восхищение твоим мастерством. Вокруг тебя вились молодые поклонники, а я стоял в другом конце зала на четвертой ступеньке мраморной лестницы и не мог отвести от тебя глаз. В зале было до нелепого много людей, сотня человек, если не больше, пили шампанское и смеялись, но я видел только тебя. – Диринг перевел дух и еще раз поцеловал жену. – Голоса, звон бокалов, цокот каблуков – все посторонние звуки начали постепенно исчезать. Я слышал только звук своего дыхания и смотрел на тебя. В тот момент я навсегда изменился. Моя жизнь изменилась. Не знаю, как долго я там стоял. И не знаю, заметил ли кто-то перемены во мне. Но все это не имело значения. Результат очевиден. Ты не в моем сердце, Шарлотта. Ты и есть мое сердце.
Диринг приник к губам любимой женщины. Поцелуй был долгим и чувственным. Обоим казалось, что они попали в сон, в некий зачарованный мир, в котором живут только они и их любовь.
В прошлом невысказанные слова сложились в стену между ними. Теперь Диринг сокрушал эти стены. Он целовал жену, ласкал ее, ухаживал за ней, добивался ее любви, поклонялся ей, словно богине, – все одновременно.
Дождь лил все сильнее. Они вымокли до нитки, но не замерзли – их согревал жар изнутри. В конце концов, Диринг все же забеспокоился, что жена может простудиться. Сделав над собой усилие, он прервал поцелуй.
– Мы должны войти в дом.
– Да.
Никто из них не пошевелился.
– Я отведу тебя в дом. – Его голос был низким и хриплым.
– Я приду к тебе сегодня вечером. – Она положила ладонь ему на грудь. – Пусть будет так.
Диринг попытался уловить в ее голосе сомнение, но его не было. И он понял, что ей необходимо принимать решения самой. У нее слишком долго отнимали возможность что-то решать.
Они поспешили к задней двери и вбежали внутрь, испугав занятой кухонный персонал. С извинениями и жалобами на ужасную погоду они пробрались через рабочую зону кухни и вошли в вестибюль. С одежд продолжала стекать вода.
– Я не спущусь к ужину, – сообщил Диринг. Он решил, что не сможет спокойно сидеть за столом и дожидаться ночи, пока Шарлотта будет вести вежливую беседу за тарелкой супа.
– А я бы хотела, чтобы ты пришел. Пусть Амелия и Скарсдейл увидят, что ты по-настоящему очарователен.
– Значит, я должен быть очаровательным? – усмехнулся Диринг.
Шарлотта насмешливо улыбнулась.
– Вообще-то это твое природное качество, просто ты редко позволяешь себе его проявлять. Поскольку наши разногласия остались в прошлом, полагаю, у тебя не возникнет трудностей. – Шарлотта улыбнулась и направилась к двери. – Увидимся позже.
– Увидимся. – Диринг проводил жену тоскливыми глазами.
Шарлотта посмотрела в зеркало, висящее рядом с изысканным шкафом из черного дерева. Джереми нравится, когда ее волосы распущены. Она расчесала волосы, перевязала их шелковой лентой и оглянулась на кровать, укрытую шелковым покрывалом, чувствуя дрожь предвкушения. Ей хотелось сполна насладиться тем, что произойдет сегодня – наконец она станет женщиной в полном смысле этого слова и начнет новую жизнь. Она мечтательно улыбнулась. Джереми ждал. Сегодня они разделят постель, ночь и станут обладателями друг друга. Ее переполняло возбуждение и самые радостные надежды. Шарлотта открыла дверь и вышла из комнаты с улыбкой на губах.
– А я как раз шла к тебе. – Амелия остановилась в двух шагах от двери комнаты Шарлотты. – Ты была так молчалива за ужином. Это потому что Скарсдейл поговорил с Дирингом напрямую, или потому что твой муж не вышел к столу, а попросил принести поднос к нему в комнату?
– Ни то, ни другое. – Шарлотта довольно ухмыльнулась. – Я сейчас иду к нему. – Она снова почувствовала дрожь предвкушения. – Он меня ждет.
– Понимаю. – Амелия кивнула. – Тогда не буду тебя задерживать. – Последние слова она произнесла, уже удаляясь, через плечо. – Я скажу слугам, чтобы вас не беспокоили.
Шарлотта поспешила в противоположном направлении. Остановившись у двери, она глубоко вздохнула, постучала и ощутила огромное облегчение, когда дверь открылась.
– Ты пришла. – Диринг говорил тихо и очень серьезно.
Он убрал руку с дверной рамы, на которую опирался, и Шарлотта вошла. Ее волосы шелковистыми янтарными прядями – темными и медовыми – рассыпались по плечам.
Она выглядела спокойной, но заговорила не сразу, и Диринг забеспокоился, что она передумала.
– Разумеется. – Шарлотта обернулась к мужу. Шторы были раздвинуты, и в окне виднелось ночное звездное небо и молочно-серебристая луна – шедевр божественного живописца. Шарлотта иногда представляла, будто она купается в лунном свете.
