«Я всегда был достаточно замкнутым, и у меня никогда не было настоящих друзей. Жизнь меня не баловала. В школе я по-прежнему оставался одиночкой: несколько приятелей не в счет – среди них не было ни одного друга. В седьмом классе началась травля. Меня так и норовили задеть, обзывали недоразвитым и еще по-всякому. Те, кто меня дразнил, начали разносить такие слухи, что моя репутация в родном городе и до сих пор чернее черного. Когда я туда приезжаю, даже сейчас, многие, увидев меня на улице, обзываются.
Потом я уехал учиться в другой город, и там у меня появилось несколько приятелей, с которыми у меня и до сих пор хорошие отношения; правда, я с ними особо не общаюсь, потому что они все далеко живут. Мы созваниваемся примерно раз в год, чтобы поболтать, и все, так что и с ними, как мне кажется, у меня нет ничего общего».
«В конце младшей школы у меня развилась депрессия. При переходе в старшую школу мое состояние ухудшилось, и я рассказала об этом друзьям. Они, видимо, испугались и оставили меня в одиночестве. Депрессия, которая у меня до сих пор, мешает заводить новых знакомых. Она привела к тому, что я стала сторониться общества других людей».
Жестокое обращение или недостаток внимания в детстве
«Ребенком я страшно стыдилась моих родителей-алкоголиков и того, что никогда не могу позвать друзей в гости. Это привело к потере уверенности в себе, робости и настороженности – проблемам, которые сохранились у меня и по сей день».
«Все пошло из семьи. Мне было примерно восемь лет. Мой отец погиб от несчастного случая, когда мне было где-то пять. Мать до безумия влюбилась в мужчину с ребенком от первого брака. Скоро она забеременела, а ее избранник уже рвался в брак, совместную жизнь и общий дом. Надо же было доказать бывшей жене и собственным родителям, как у него все здорово. Мы переехали в дом по соседству с его бывшей женой. То есть она жила через забор! Уже через год этот мужчина отдалился от матери. Но из-за ипотеки они были вынуждены много лет провести под одной крышей. В этом омуте все кипело и пузырилось, и все это негативно повлияло на мое поведение. С виду мы выглядели "счастливым семейством". То, как этот мужчина относился ко мне, только ухудшало мое состояние. Он был холоден, отстранен и молчалив. Друзей нельзя было пригласить кроме как на день рождения. Он соорудил в нашей гостиной собственный развлекательный центр, и в его присутствии доступ туда был мне закрыт. Я был "чужой сорванец", как он сам выразился. Скоро мне купили телек и всякой развлекухи, чтобы я не ходил в гостиную, которую этот мужик считал своим "личным пространством". Так начались мое одиночество и изоляция. Я играл в своей комнате, жил своими выдумками и сидел перед телевизором или за компьютером много лет, пока не закончил школу и не уехал учиться в другой город».
Таким образом, одиночество может быть обусловлено как физическими, психическими и социальными факторами, так и средой. Важен контекст – то, как черты характера, навыки и поведение ребенка соотносятся с требованиями, которые предъявляет ему окружение. Например, ребенок, которого дома хвалят за вежливость и готовность оказать помощь, будет так же вести себя во дворе и в школе. Если и там станут реагировать, как дома, это будет укреплять усвоенные ранее навыки и впечатления, и в дальнейшем умение совместно работать и способность к эмпатии сохранятся. Но если к тому же ребенку будут относиться уничижительно и преуменьшать его заслуги, то он в какой-то момент начнет менять свое поведение в соответствии с отношением окружения. В этом случае дружелюбный и готовый помогать ребенок может превратиться в робкого и замкнутого или в подозрительного и агрессивного.
Неблагоприятный контекст
Самый важный и первичный контекст – дом – в идеальном случае является и самым безопасным, и наиболее благоприятным в смысле социализации местом для развития ребенка. Значение дома для социального и эмоционального развития ребенка безгранично. Именно здесь ребенка принимают и дают возможность ощутить принадлежность к семье. Но так бывает не всегда. Иногда дом больше всего травмирует, из-за чего мальчик или девочка испытывает одиночество, чувство непричастности и собственной ненужности.
Райса. По своему характеру и поведению Райса могла бы быть отличным другом и пользоваться популярностью в компании. Могла бы быть – но поскольку Райса стыдилась своей семьи – стыдилась изо всех сил и думала, что у нее за спиной все потешаются над ее близкими, – девочка сама решила остаться в одиночестве, чтобы не тяготить друзей своими проблемами и чтобы они не чувствовали себя неловко в компании «этой придурочной». Или, по крайней мере, в компании девочки, чей отец – настоящее, ужасающее чудовище. Никто ей ничего подобного не говорил, но так считала сама Райса – и поэтому лучше было оставаться в одиночестве по собственной воле, нежели из-за отношения других людей.
В какой-то момент у Райсы появились в школе приятели, которые, видимо, не понимали, какая Райса «придурочная». Но и с ними долгих отношений быть не могло, потому что кто-нибудь бы обязательно предложил: пойдем к тебе делать домашку, или играть, или еще что-то в этом роде. А такого, разумеется, допустить было никак нельзя. Если бы Райса пригласила кого-то к себе, ее отец обругал и унизил бы гостя точно так же, как и дочку. Хуже всего было с домашними заданиями. «Умные люди уроки не делают», – заявлял отец. Умные люди и так все знают, а если чего-то и не знают, то и знать этого не надо. Корпеть над домашкой – дурь и стыдоба, ему как отцу всю дорогу было стыдно, что дочь таскала из школы «десятки» за контрольные, премии, полученные в конкурсах на лучшее сочинение, стипендии и прочую ерунду. Из-за этого стыда у отца всегда имелся повод напиваться, орать, беситься, пугать и бить Райсу и ее мать. В итоге Райса перестала в присутствии отца рассказывать маме о своих школьных делах и даже упоминать о них – по крайней мере об успехах.
Приятелям в такую жизнь путь был закрыт, не говоря уже о друзьях. Пришлось стать жесткой, сильной и непохожей на других. Это позволяло избегать дружеских отношений до тех пор, пока не пришло время уехать на учебу в другое место, где никто никогда об отце не слышал и даже бы слушать не стал.
К счастью для Райсы, на новом месте и в окружении новых людей она могла быть самой собой и избавиться от стыда за отца. Для многих других детей вынужденное одиночество создало бы куда больше проблем. Тоска по другу, которому можно рассказать обо всех ужасах и беспощадных ударах судьбы, была подчас невыносима даже для Райсы. Тогда девочка начинала искать в телефонном справочнике номера телефонов детских домов – о них писали в книжках для подростков, – но нет, в справочнике их не было. На всякий случай Райса каждый вечер отливала по чуть-чуть водки из каждой папиной бутылки в собственную литровую бутылку из-под лимонада, которую прятала под ворохом одежды. Девочка надеялась, что, если она ляжет на рельсы, такое количество водки придаст ей смелости в ожидании смерти. Без водки нервы не выдерживали, и Райса каждый раз вскакивала, не дожидаясь поезда. Да, трусость, но уж такая она трусиха.
