Человеку свойственно искать в других то, что ему представляется самым актуальным, острым, горячим в данный момент. Увлечение бонобо – не первая попытка извлечь сиюминутную прикладную мораль из поведения приматов. После Второй мировой войны, на фоне дымящихся руин Европы, казалось, что нашими предками были вспыльчивые и воинственные павианы. В 1950–60-е годы, в эпоху научно-технической революции, честь быть прародителем рода людского чаще всего отдавалась интеллектуальным шимпанзе, которые и орудиями труда лихо пользуются, и языку жестов быстро обучаются, и слова различают лучше других человекообразных. Теперь, в XXI столетии, эстафета перешла к политкорректным и сексуально раскованным бонобо.
Наука тем временем тоже не стоит на месте, но до конца объяснить наше происхождение не может. В 2003 году в песках Чада ученые сделали эпохальную находку, обнаружив череп древнейшего предка человека, который жил семь миллионов лет назад. Теория эволюции запуталась еще основательнее. Раньше она представала в виде лестницы, на ступеньках которой, по мере восхождения, стояли существа, все меньше похожие на обезьяну и все больше напоминавшие нас. Теперь эволюция смахивает на темный лес, где обитает группа разнородных существ, в разных пропорциях обладающих чертами и приматов, и человека. Как связаны друг с другом эти существа и кто из них был нашим предком или предками, остается предметом споров.
Ясно только, что пути человека и шимпанзе разошлись пять – десять миллионов лет назад, и этот этап в изучении эволюции – ключевой. А вот долго лелеемая археологами мечта о единственном «утерянном звене» эволюции, обнаружив которое можно восстановить всю цепочку, оказалась утопией. Теперь очевидно, что процесс был не поступательным, а хаотичным. Следовательно, те, кому больше по душе бонобо вполне могут вести свой род и от них. Тем более что ДНК карликовых шимпанзе, как и у их «больших» родственников, совпадает с человеческим на 98,8–99,2 %. Различия касаются генов, определяющих обоняние и слух, которые, согласно последним научным изысканиям, позволили человеку обрести речь, развить мозг и постепенно уйти от приматов вперед.
Для крупнейшего исследователя шимпанзе Джейн Гудолл такие тонкости не очень существенны.
– Если нужны доказательства родства шимпанзе с человеком, посмотри им в глаза, – ответила она мне на вопрос о своем видении хитросплетений теории эволюции.
Знакомством с Джейн Гудолл – ученым, увенчанным почти всеми возможными научными лаврами, кавалером ордена Почетного легиона и других престижных наград многих стран мира, обаятельной симпатичной женщиной – судьба побаловала в Замбии. За пару недель до этого, будто нарочно, я побывал в зоопарке Лусаки, где стал свидетелем запавшей в душу сценки. Два белобрысых мальчика играли с шимпанзе. Они бесстрашно щекотали его под мышками, дергали за руки, сгибали и разгибали пальцы. Мускулистый примат терпеливо сносил шалости.
– Дети хозяина зоопарка? – осведомился я у служителя.
– Нет, туристы. Три дня, как приехали из ЮАР с родителями. Живут в соседнем кемпинге.
Увидев выражение ужаса на моем лице, служитель добавил:
– Да не волнуйтесь вы! Чарли любит возиться с малышами и никогда их не обижает.
В глубине клетки с младенцем на руках стояла подруга Чарли, которую звали Тина. Она безучастно смотрела на посетителей, и в глазах ее была такая тоска, что невольно сжималось сердце. Казалось, будто в клетку заточен глубоко переживающий, страдающий человек.
Пообщавшись с Гудолл и ее единомышленниками, я убедился, что мои ощущения полностью совпадали с чувствами исследователей приматов. К тому времени Джейн три с лишним десятилетия изучала поведение шимпанзе в Национальном парке Гомби, укрывшемся в отдаленном районе Танзании. И почти столь же долго она вела борьбу за то, чтобы к шимпанзе перестали относиться как к одному из видов животных, с которыми человек волен делать все, что заблагорассудится.
На лекциях Джейн не уставала повторять очевидную для нее, но неожиданную для многих и даже ошеломляющую слушателей мысль: по поведению, строению тела и внутренних органов шимпанзе гораздо больше походят на людей, чем на обезьян, к которым их ошибочно причисляют. Не полагаясь на силу слов, она иллюстрировала каждое положение документальными кадрами. Вот маленький шимпанзе учится у старших, как с помощью травинки доставать из глубоких ходов вкусных термитов. Вот шимпанзе помогает больному родственнику. Вот шимпанзе обнимаются и целуются. Есть в коллекции кадры приматов, спасающих человека от опасности и даже осваивающих компьютер.
В разговорах со мной речь тоже быстро заходила о фантастической схожести шимпанзе и людей.
– Можно долго рассуждать о том, что различия в строении нервной системы, составе крови, структуре ДНК не превышают одного процента, что шимпанзе не только пользуются орудиями, но и их изготавливают, что они всю жизнь сохраняют привязанность к семье, но достаточно просто взглянуть им в глаза, – убежденно говорила Джейн. – У них человеческие глаза. Меня буквально приворожил взгляд, которым они смотрят на мир, не сулящий им ничего хорошего. И я решила действовать. По крайней мере, я могу замолвить за них словечко.
Окончательно укрепила Гудолл в ее намерении история с молодым шимпанзе по кличке Виски.
– Он страдал, прикованный цепями к стене тесной камеры, – каменного куба, в котором не было окон, – рассказала Джейн. – Я дала клятву вызволить его из этого жуткого места и поместить в просторный питомник с деревьями и травой.
Почему не в лес? В отличие от животных, шимпанзе не в состоянии существовать, полагаясь на врожденные инстинкты. Как люди, необходимым в жизни навыкам они учатся у родителей. Если до достижения пяти-шестилетнего возраста детеныш лишается матери, он погибает.
Началось все в 1930-е годы, в далеком детстве, в английском графстве Дорсет. Малютке Джейн было два года, когда она обнаружила в саду червяков, выползших после дождя из земли, принесла их в спальню, положила на белоснежную простыню и принялась увлеченно разглядывать. За этим занятием ее застала мама, но не стала ругать и наказывать маленькую проказницу за испачканное белье. Она поддержала интерес девочки к изучению природы, а впоследствии заронила в ее головку мечту о том, чтобы поехать в Африку изучать шимпанзе.
С годами Джейн стала посвящать почти все свободное время чтению книг об африканских животных.
– Я готова была взяться за изучение любого вида, – с чувством говорила Гудолл. – Мне несказанно повезло. Мне достался самый очаровательный из всех, существующих на Земле.
В 1957 году один из друзей семьи пригласил ее погостить в британскую колонию Кению. Излишне говорить, что она с радостью согласилась. В Найроби Джейн познакомилась с маститым антропологом и палеонтологом Луисом Лики. Он-то и предложил девушке помочь в изучении шимпанзе.
Похоже, поначалу старик Луис оценил не только деловые качества длинноногой ассистентки, чем вызвал раздоры в семье. Во всяком случае, его сын Ричард, также ставший известным ученым, Джейн на дух не переносил. Но оставим пикантную тему светским хроникерам. Главное, что тандем пожилого палеоантрополога и молодого приматолога принес плоды науке.
