«В компании выстраивалась система, которая должна была работать в нормальных условиях. Хорошая система, было затрачено много усилий, чтобы ее построить. Приходит кризис, и есть эта система, но – нечем кормить», – так описал мне в интервью эту ситуацию Александр Корсик, рассказывая о своем опыте вывода из тяжелого положения ОАО НК «РуссНефть».
Виталий Несис тоже говорит о кризисном моменте как о «мощнейшей встряске»: «Вдруг открываются глаза, люди начинают говорить: «Е-мое, а почему ж мы этого раньше не делали?» Мне кажется, это может быть очень мощным источником и для улучшения самой организации, и для персонального развития».
Александр Корсик, продолжая, словно о конструкции корабля, свою мысль про систему, которую удалось построить в «мирное время», сказал следующее:
«Рушить ее жалко, в нее много труда вложили. И вот думаешь: как бы эту систему сохранить, и начинаешь какие-то вещи откладывать. Неправильно. Здесь надо делать, наверное, более резкие движения. Хотя надо сказать, что и слишком резкие движения делать тоже неправильно, потому что можно перебрать».
Сомнения Александра Корсика понятны. Инновации – это всегда результат коллективной работы. Если компании нужны творческие сотрудники, то поощрение избранных любимчиков ничего не даст, нужна система вознаграждения и признания, которая будет ориентирована на команды и группы сотрудников внутри организации. В компании Hershey для сотрудников, проявляющих творческие способности в нестандартной ситуации, предусмотрен «приз за смелость». В компаниях Nordstrom и FedEx награждают не только сотрудников, которые предлагают новые методы работы, но и тех, кто по какой-либо причине потерпел фиаско на этом пути. В компании DuPont празднуют неудачи при попытках найти инновационный метод решения проблемы (М. Ташмен, Ч. О'Рэйлли III).
Некоторые российские бизнесмены наверняка могут воспринять подобные «чудачества» чем-то вроде безумного чаепития, которое устроили Кролик и Шляпник, отмечавшие «дни нерождения». И совершенно напрасно. Инновации – это… «волшебный гриб», который помогает компаниям вырасти
[130]. Лучше всего они растут в условиях кризиса.
Эксперты по розничному рынку пророчили Стиву Джобсу полный провал еще в тот момент, когда он только собрался открыть свои первые Apple Store. Но Джобс реализовал свой «скроенный на коленке» план, и теперь у Apple самые прибыльные в мире розничные магазины, торгующие электроникой. Более того, они еще и задают отраслевой стандарт. Джобс своими действиями «переформатировал» розничный рынок. Вместо бесконечных размышлений и расчетов в попытке создать идеальный план он взял простой набросок плана, который стал реализовывать, и уточненные данные получал уже в процессе осуществления, а не на этапе планирования. Реализация мечты создателя компании, даже слабо подкрепленной расчетами, намного лучше, чем бездействие на основании нехватки данных! В мире современного бизнеса этот подход теперь называется «эджайл». И это не очередное модное слово. Все гораздо серьезнее.
Поэтому неудивительно, что порой крупные, с богатой историей, масштабные компании, имеющие превосходство по числу работников и качеству активов, опыта в бизнесе, в одночасье уступают дерзким и быстро растущим новичкам. И уступают из-за чего! Из-за собственной несогласованности, страдая от предвзятых взглядов, неповоротливости своей информационной системы, чрезмерной сложности бизнес-процессов. Они только кажутся непотопляемыми, но стоит их привычной продукции или сервису оказаться под ударом нового – они тут же становятся заложниками собственных масштабов.
21-летний житель Токио Кинтаро Хаттори открыл свою часовую мастерскую в 1881 году, когда японская столица стремительно вестернизировалась, а пунктуальность входила в моду. После двух поездок в мировые центры часовой индустрии того времени, США и Европу, Хаттори поверил в то, что будущее не за карманными, а за наручными часами. В Европе с энтузиазмом восприняли нововведение только женщины. Мужчины не хотели носить наручные часы, находя их чересчур женственными. Убедиться в практичности наручных часов по сравнению с карманными им было суждено лишь в ходе Первой мировой войны. После нее мода на наручные часы распространилась повсеместно. Это предвидение основателя компании Seiko дало ей огромные преимущества.
Представленные Seiko в 1969 году серийные кварцевые часы едва не похоронили швейцарскую часовую промышленность, хотя еще в начале 1960-х годов японские производители были лишь жалкими пасынками на мировом часовом рынке. Что же случилось? В послевоенные годы в компании Seiko заработал целый конвейер внедрения изобретений. В компании изготовили первые кварцевые часы, первые часы с 6-значным LCD-дисплеем, первые часы-телевизор, первые часы с гибким дисплеем… В 70-е годы прошлого века именно кварцевые часы стали воплощением экономической мощи страны и превратили Японию в ведущую электронную державу мира. Хотя кварцевые часы, как и камертонные, изобрели в Швейцарии, но все швейцарские инвестиции были направлены в производство проверенных временем механических часов.
А тут появились дешевые и точные кварцевые часы. По сути дела, покупателям задали риторический вопрос: зачем покупать дорогущие механические часы из Швейцарии, когда можно в несколько раз дешевле купить кварцевые японские часы, которые во много раз точнее? Для рынка ответ был очевиден. К 1980-м годам Seiko и японские производители контролировали большую часть рынка, а SSIH, некогда ведущий производитель из Швейцарии, был уже в два раза меньше, чем Seiko. В дальнейшем ведущие швейцарские производители прошли через процедуру банкротства. Их выкупали из национальной солидарности и собственных интересов швейцарские банки, предоставив швейцарским часовщикам еще один шанс в, казалось бы, уже проигранной битве.
Но, оказавшись у последней черты, швейцарские часовщики гораздо быстрее японских конкурентов сориентировались в новой реальности. Они поняли, что к моменту разгара самого жесточайшего для них кризиса наручные часы перестали быть функциональным прибором для определения времени и превратились в модный статусный аксессуар. Швейцарцы посмотрели на свои продукты как на шедевр дизайнерского и инженерного искусства. Японцы же, слишком уверенные в своем технологическом превосходстве, почивали на лаврах. Они были уже слишком могущественными, чтобы уделять должное внимание маркетингу и строительству брендов. В результате в начале уже нынешнего XXI века более половины японского рынка часов класса люкс заняли… швейцарские бренды. В настоящее время уже японские производители явно стараются взять реванш.
Мотоциклы Harley-Davidson давно стали культовыми для байкеров всего мира. Эти мощные и красивые машины символизируют свободу открытой дороги и приобщение к братству путешественников на двух колесах. История фирмы началась с того, что в начале 1901 года в городе Милуоки, штат Висконсин, Уильям Сильвестр Харли и его друг детства Артур Дэвидсон трудились над велосипедом с мотором. К 1903 году с помощью старшего брата Артура – Уильяма Дэвидсона – работа была завершена.
