– И отсюда ты решил, что я тот самый Рэмси?
– Гед был чертовски поражен этим Долговязым Джоном Рэмси, кроме одного: он говорил, что рыжий сукин сын действовал всем на нервы своим всезнайством.
– Но в мире полно рыжих…
– А как же! – Гарсия покачал головой. – Ты из ПсиБю. И только две вещи на нашей плавучей канализационной трубе интересуют тебя больше всего остального: капитан и черная коробка в твоей каюте. Потому-то я и вскрыл ее.
Рэмси через силу пытался оставаться бесстрастным.
– И?
На лице Гарсии появилась таинственная усмешка.
– Там было отдельное записывающее устройство, сопряженное с таймером. Я скопировал четыре из твоих лент и проверил назад по времени, что мы тогда делали.
– И что это тебе показало?
– Когда капитан спал, линии на твоих графиках выравнивались. И это каждый раз.
Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.
– Но мне надо было главное, основное доказательство. Дважды, когда капитан калечился – когда его ударило током, и когда он счесал кожу на лодыжке – я заметил точное время. Так вот, именно в эти моменты линии графиков на твоих лентах зашкаливали.
Рэмси про себя промотал ленты назад; теперь его тогдашние недоумения объяснились.
– Умно.
– Спасибо, старик. Я тоже так о себе подумал.
– И что это доказывает?
Гарсия поднял брови.
– Это доказывает, что ты записываешь какие-то внутренние реакции капитана. А только одну разновидность парней интересует, что тикает в человеке.
– Ну?
– И это элементарно приписывает тебя к головокопателям.
Рэмси улыбнулся, пусть и невольно. «Ну вот, меня и умыли, – подумал он.
– Хорошо еще, что я в приличной компании».
– Не думаю, что буду тебя выдавать, – сказал Гарсия. – Представление еще до конца не выдохлось. Мне следует помнить, что надо благодарить ПсиБю за одно из самых увлекательных путешествий в своей жизни.
– Мне кажется, что ты хочешь вмешаться в действие.
– Боже упаси, нет! У меня всегда имеется своя роль. Но одно, старик, я должен сказать. Не стоит подцеплять нашего Сэвви Спарроу на крючок.
– Не понял?
– Это он режиссер всего спектакля. Знаешь ты это или нет, но это он следит за ходом сценария.
Рэмси подавил неприятное чувство беспокойства.
– И поэтому ты не хочешь меня выдавать?
– Естественно, ты правильно все понял. – В голосе Гарсии появились низкие, звенящие злостью нотки. – А теперь делай мне следующий укол и уматывай к чертовой бабушке! Меня уже начинает доставать твое чувство превосходства.
Рэмси почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он пару раз глубоко вздохнул и встал на ноги.
Гарсия делано перевернулся на живот и прохрипел, прижав губы к подушке:
– На этот раз, старик, в левую ягодицу. Только не разряди на мне свою злость.
Рэмси прошел к шкафчику с препаратами, вернулся со шприцом и сделал укол.
– Совсем не больно, – удивился Гарсия. – У тебя железные нервы.
Рэмси прошел к кровати, положив шприцы на место.
– Так какое чувство превосходства? – требовательно спросил он.
Гарсия перекатился на спину, скорчил гримасу, и сказал:
– Я не имею в виду, что тебе не нравится Лес или я, но, ради Бога, жизнью своей ты обязан…
– Хватит! – прорычал Рэмси. – Ты говорил здесь о превосходстве. Любой придурок будет говорить тут о превосходстве…
– Ну ты и сказанул. У всех нас есть свои маленькие недостатки. В том числе и у юного энсина…
– Ты имел в виду нечто другое, – нахмурился Рэмси.
– Да, имел, – согласно кивнул Гарсия. – Скорее всего, ты просто хотел стать в нашей банде своим. Вопреки… – он замолк.
– Вопреки чему?
– Своей второй работе.
– Может и потому… – ответил Рэмси.
Гарсия отмахнулся.
– Я никогда над этим не задумывался. Но в этом есть смысл. Вы, психмены, должны быть чертовски одинокими. Все ваши приятели – не по профессии – всегда настороже, чтобы не попасться к вам же в когти.
Рэмси сунул руки в карманы брюк.
– С чего это такое плохое мнение о психологах?
– Наблюдал за вашими операциями, док.
Рэмси фыркнул.
– Ты же никогда не видел, как я провожу операции. – Он подвинул стул к кровати Гарсии и уселся. – Ты хотел поговорить серьезно.
Гарсия приподнялся на локте.
– Смотри, старина, я действительно…
– Твоя тайна вышла наружу, – сказал Рэмси.
Гарсия побледнел.
– Что… ты… имеешь… в виду?
– Сейчас ты ведешь себя и действуешь, как человек под страхом лишения жизни, более ужасным, чем даже страх перед смертью. Ты пытаешься изобразить из себя жертву, как будто тебя собираются наказывать… – Рэмси замолк и пристально поглядел на Гарсию.
– Ну?
– До этого я как-то не обращал на это внимания. Джо, ты связан каким-то образом со смертью лейтенанта из Безопасности?
Гарсия упал на подушку.
– Нет.
– И даже косвенно?
– Я ничего не знал о нем, пока мы не нашли тело.
Рэмси уже собрался кивнуть, но тут к нему пришла мысль: «Погоди, ведь это не прямой ответ. Это только увертка, отговорка, похожая на ответ». Он сказал:
– Ты предпочитаешь лгать косвенным образом?
Гарсия уставился в потолок, губы сомкнулись в твердую линию.
– Ладно, Джо. Поговорим о чем-нибудь еще.
– А почему бы не поговорить о тебе самом?
– Ты для меня слишком приятный собеседник. Скажи, Джо, только не как психологу, что просматривается через твою притворную стенку неадекватной агрессивности…
– Вот посмотри, парень. – Гарсия повернул голову на подушке так, чтобы глядеть прямо на Рэмси. – Вот ты пришел за мной, когда я ремонтировал «слизняка». С твоей стороны это был напрасный, бойскаутский поступок, если можно так выразиться, и я поблагодарил тебя, когда мы возвратились, но…
– Поблагодарил меня?
– А, я и забыл, ты свалял дурака с напором моющего средства, и при этом твоя аппаратура связи отключилась. Бывает. Так вот, тогда я сказал нечто вроде того, что поступок твой был ненужным. В случае опасности я мог бы выбраться из «слизняка», прорубил бы стенку… Так что мы…
